[Дмитрий Быков:]
— Помните — «Что за комиссия, создатель, быть взрослой дочери отцом»? У вас же — две, и обе красавицы.
[Александр Миндадзе:]
— Своих хвалить грешно. Младшей восемнадцать, старшей двадцать один. С мальчиками, говорят, чем дальше, тем труднее. А с девочками — чем дальше, тем легче. Они послушнее, им и в армию не ходить…
[Дмитрий Быков:]
— Старшая — Катя — пишет пьесы. Вы хоть как-то вмешиваетесь в процесс?
[Александр Миндадзе:]
— Попробовал бы я! Катька — невероятно скрытный человек в этом смысле. Я ей иногда говорю: «Слушай, я немного в этом понимаю, покажи мне вещь, пока она в работе!» Но любые мои советы исключаются, я получаю только последний вариант — и с некоторым отцовским ужасом вижу, что ребенок пишет совершенно иначе. Я никогда не умел писать репризы, диалог у меня слабее, чем сюжет. У Катьки — ровно наоборот. У нее мало действуют, но хорошо говорят.
[Дмитрий Быков:]
— У нее репутация человека не просто влюбчивого, но постоянно в кого-то влюбленного до помешательства…
[Александр Миндадзе:]
— Ну, она ведь драматург — ей надо везде искать драматические коллизии. Все, что Катька говорит, надо делить пусть не на сто, но на пятьдесят уж точно. Обычно дел на копейку, а страданий и разговоров — на полновесный рубль. Но если человек из этого делает пьесы, то и пускай себе. Правда, сейчас она несколько успокоилась.
[Дмитрий Быков:]
— А как вы относились к возлюбленным, которых она приводила домой?
[Александр Миндадзе:]
— А она и не приводила. Я же говорю, она прячет свою творческую лабораторию.
[Дмитрий Быков:]
— Сами вы женаты единственный раз?
[Александр Миндадзе:]
— Да, это одна из самых больших удач в моей жизни. В этом году серебряная свадьба.
[Дмитрий Быков:]
— Абдрашитову уже исполнилось пятьдесят, скоро, по-моему, ваша очередь юбилярствовать…
[Александр Миндадзе:]
— Увы.
[Дмитрий Быков:]
— И что меняется?
[Александр Миндадзе:]
— Вы не поверите — ничего.
[Дмитрий Быков:]
— Мне скоро тридцать, я ужасно дергаюсь.
[Александр Миндадзе:]
— Нет, в тридцать я, конечно, был поэнергичнее себя нынешнего — в смысле мог несколько ночей подряд не спать, больше пить… Но вообще утешьтесь — дальше все будет только легче. Я себя до сих пор так на тридцать и чувствую.
№ 2(74), 19 января 1998 года
Татьяна Догилева: «Во мне нет ничего от „шикарной женщины“»
Тем не менее уже давно все, что связано с Догилевой, интересно и увлекательно.
[Дмитрий Быков:]
— Что ж, Таня, можно вас поздравить: нет хуже, чем быть в наше время «священной коровой».
[Татьяна Догилева:]
— Можете так и написать: я плакала. У меня сейчас будто вся кожа содрана. Но, поплакав и поубеждав себя, какая я бедная, я себя спросила: