А все ж таки далеконько шагнули российские женщины в образованности и правах! Ведь токмо сто лет минуло с тех пор, как император Петр, выражаясь фигурально, выволок русских девок из-за запоров душных теремов, почти силком заставив их отцов образовывать дочек, обучать политесу, языкам и — слыханное ли дело! — вывозить в свет. И началось! Почти весь осьмнадцатый век, в смысле правления государством российским, оказался под бабьей пятой, начиная от лифляндки Марты Скавронской, известной более под именем императрицы Екатерины I, до другой Екатерины — Великой, просвещеннейшей монархини. Но то ладно, особы царствующие, а стало быть, богоизбранные. Дальше — больше. Как говорят в народе: куда люди, туда и Марья крива. И вскоре пришлось достопочтенному господину Макарову, нет, не сенатскому обер-секретарю, а человеку ученому в иных науках, составлять особую главу в словаре российских поэтов, дабы поместить в ней аж более полусотни имен представительниц прекрасного полу, претендующих на звание поэток. Вот они — плоды просвещения! Не дает покоя нашим барышням слава бессмертной смуглолицей вертушки Сафо Скамандронимовны. И это-то в нашем медвежьем углу! А коли так, милости просим на страницы журналов да альманахов, и даже академических словарей, но вот замуж… Никому не нужна супруга, всерьез возомнившая себя поэткой. Это, милостивые государи, и мука, и скука. И вообще — не приведи господь. Стихи, конечно, стихами, но щти-то щтями. И никакого компромисса меж этими воззрениями нетути.
* * *
— А вы предпочитаете, граф, закрыть глаза на очевидное и согласиться с нелепицей, что молодой, здоровый человек умер от несварения желудка? — Княжна Урусова не дала де Местру шанса уклониться от дискуссии. — Вы искренне так полагаете?
На породистом лице графа мелькнула тень досады.
— Я бы тоже хотела узнать ваше мнение, граф, — чуть дрогнувшим голосом поддержала родственницу Александра Петровна Хвостова. — До сих пор не могу поверить в… кончину Петра Александровича.
Отступать было некуда.
— Я бы не стал подвергать решительному сомнению официальную версию сего прискорбного события, — осторожно начал де Местр и на секунду умолк, пристально обведя глазами собравшихся.
В паузу, которую граф несколько театрально затянул, вдруг вклинился нетерпеливый женский голос.
— Судя по вашему тону, господин де Местр, далее должно последовать: «Но…»
Головы присутствующих оборотились в полутемный угол гостиной, где в большом кресле, почти сливаясь с темной обивкой, расположилась дама, так неучтиво перебившая сардинского посланника, с копной буйных черных волос, блестевших, как вороново крыло, и с огромными черными глазами, напоминавшими маслины — Анна Александровна Турчанинова.