Анна Александровна уже миновала лестницу, когда, забежав вперед, перед ней выросли оба пришедших в себя лакея.
— Мне надобно пройти в квартиру Петра Александровича, — была принуждена остановиться Турчанинова, так как «подай-принеси» сомкнули плечи, загородив ей путь. — У меня остались перед покойным генералом некоторые обязательства, которые мне, чтя его память, необходимо исполнить. Вы что же, не узнаете меня?
— Узнавать-то мы вас, барышня, узнае-ем, — нерешительно протянул один из лакеев, что был постарше. — Да только пускать сюда никого не велено.
— Кем, почему? — быстро спросила Анна Александровна, изобразив на лице удивление.
— Дык ведь это, их высокоблагородие господин подполковник запретили, потому что дознание ведется.
— Какой подполковник, какое дознание? — уже по-настоящему удивилась Турчанинова.
— Подполковник Татищев, — встрял в разговор лакей, что был моложе. — Он ведет дознание по случаю ско-ро-пос-тиж-но-го, — лакей по слогам выговорил слишком сложное для него словечко, — преставления их превосходительства Петра Александровича, царствие ему небесное.
— Ах, вот как, — Анна наконец поняла, в чем дело. — Так значит, вы меня в квартиру не впустите?
— Не велено, барышня, — виновато ответил старший лакей и быстро переглянулся с младшим.
— Точно, — подтвердил тот.
— А если я вас очень попрошу? — блеснула глазами Турчанинова и сунула в ладони лакеев по серебряному рублевику.
— Ну, ежели недолго, — не без колебаний заключил лакей постарше и, громыхнув связкой ключей и найдя нужный, открыл дверь в квартиру Талызина. — Проходьте, барышня.
Надобно сказать, что казенные квартиры мало чем отличались, отличаются и, верно, будут отличаться друг от друга. Само слово «казенная» накладывает отпечаток и на убранство, и на дух, коим пропитаны сии людские вместилища. Конечно, одно дело квартира для караульного поручика, а другое для командира престижнейшего полка в чине генерал-лейтенанта. У последнего и комнат поболе, и мебеля богаче. Однако и те и другие суть пристанища временные, а посему домашнего тепла не содержащие.
Анна Александровна ступила в квартиру и медленно пошла анфиладой комнат. Когда она проходила большую залу, ей на миг почудился звон бокалов, множество мужских голосов, перебивавших друг друга, десятки горевших свечей и бледный лик мартовской луны, бесстрастно наблюдавшей за происходившим через неплотно зашторенные окна. Затем ей послышался негромкий голос: «Может, отделаться от всей этой семейки сразу?»
На что другой голос, очень знакомый, ответил: «На сие дозволения не было. Только Курносого».