„Наверное, закрыто, — подумала она, подходя к двери. — Придется будить Бенигно. А может быть, ей откроет Бернарда. Исабель еще не решила для себя, как ей вести себя с Бернардой. Но ей не пришлось звонить у двери. Бенигно словно почувствовал ее приход. Только она подошла к двери, как та сама открылась ей навстречу. Ее встретил старый слуга, который сделал вид, что ничего не произошло, хотя по глазам было видно, что он очень обрадовался ее возвращению.
— Доброе утро, Бенигно, — кивнула ему Исабель, проходя в дом.
— Доброе утро, сеньорита, — склонился в поклоне Бенигно.
— Мадам! — ворвалась в комнату хозяйки Бернарда. — Она вернулась на такси, она сейчас подымается к вам! — Бернарда сияла от радости, сразу посвежела, помолодела, и словно не было кошмарной ночи.
— Помоги мне подняться, — заволновалась мадам Герреро, тщетно пытаясь сделать это сама. Слабость весьма ограничивала ее движения. От напряжения кожа на лице пошла у нее пятнами. Обе женщины замерли в ожидании, глядя на приоткрытую дверь, в которой должна была появиться Исабель. Они уже слышали ее шаги.
— Исабель! — воскликнула Бернарда, собираясь броситься к ней, но в последний момент что-то заставило ее остановиться. Скорее всего, хмурое лицо Исабель.
— Исабель! — воскликнула вслед за Бернардой мадам Герреро и протянула ей навстречу худые руки. Улыбка ее выражала безмерное счастье. — Как ты, с тобой все в порядке?
— Да, мама, — ответила Исабель, беря ее руки в свои, и, присев на постель, склонилась к ней, чтобы поцеловать. — Со мной все в порядке. Я просто не хотела тревожить тебя.
— Дочка! — шептала мадам Герреро, не отпуская ее пальцы.
— Мама? — удивилась Бернарда, наблюдавшая за их встречей со стороны. — Значит, — спросила она Исабель, — ты продолжаешь называть ее мамой? — Бернарда кивнула в сторону опустившей голову мадам Герреро.
— Да! — твердо ответила Исабель, глядя ей в глаза.
— Но почему? — воскликнула Бернарда, заломив руки. — Ведь ты слышала вчера всю историю и могла убедиться, что твоя настоящая мать это я!
— Потому что я Исабель Герреро! — с гордостью произнесла Исабель. При этом она держала себя так, словно была королевой и смотрела на придворную. Ни один мускул не дрогнул на ее, повзрослевшем за эту беспокойную ночь, личике. — А она моя мать?
Мадам Герреро с изумлением и тайной гордостью смотрела на Исабель.
— А я? Кто тогда для тебя я? — взволновалась Бернарда. Такого она не ожидала. Ответ Исабель сразил ее, сломал, уничтожил. В этот вопрос она вложила свои последние силы. Еще немного, и она, казалось, рухнет в слезах на пол.