— Что с ней, доктор? — спросила Исабель, когда они уже спускались по лестнице и Бернарда не могла услышать, о чем они говорят.
— Были проблемы с сердцем, — пояснил доктор. — Но ты это знаешь.
— Но я никогда не видела, чтобы это проявлялось так резко, — возразила Исабель. — У меня подозрение, что ко всему прочему добавилось нечто еще? — Она подняла на доктора свои огромные глаза в ожидании ответа. Эти глаза умоляли доктора сказать всю правду. — Мне всегда казалось, что болезнь матери относится к тем хроническим заболеваниям, с которыми люди могут жить долгие годы.
— Но ведь даже такие хронические болезни, — пожал плечами доктор, — как ты их называешь, однажды могут привести к кризису. Твоя мать очень сильный и гордый человек. Она всегда старалась скрыть от окружающих тяжесть своей болезни.
— Садитесь, пожалуйста, доктор, — показала рукой на кресло Исабель и сама присела рядом. Их разделял изящный журнальный столик, сработанный под старину. Они не торопились продолжать этот невеселый разговор. Молчание прервала Исабель. Она с трудом решилась на этот вопрос: — Скажите мне, доктор, сколько осталось жить моей маме? Только откровенно. Не бойтесь, если надо, никто не узнает от меня этого.
— Трудно ответить на ваш вопрос, сеньорита, — глубоко вздохнув, ответил доктор Вергара. — Я сразу же рекомендовал госпитализацию, но... — Он развел руками, словно констатируя совершившийся факт.
— Что — но? — насторожилась Исабель.
— Бернарда была против госпитализации.
— Против? — Исабель была поражена.
— Да, — кивнул доктор.
— Но почему? — Исабель ничего не могла понять. Что-то происходило в ее родном доме, но что — было для нее тайной за семью печатями и никто не торопился открыть ей эту тайну.
— Понимаете, сеньорита, — начал осторожно доктор. — На свете существует категория людей, которые почему-то думают, что только они могут ухаживать за своими близкими.
— И вы не настаивали? — возмутилась Исабель.
— Конечно, настаивал, — улыбнулся ее наивности доктор Вергара. — Но одно время ей стало немного полегче, и я перестал спорить с Бернардой.
— Вы что же, доктор, — вскочила с кресла Исабель, — слушаете каждую чокнутую служанку? — Исабель была вне себя от гнева. Она не могла понять, почему мнение Бернарды в данном случае оказалось решающим.
— Успокойся, Исабель, успокойся, — доктор Вергара печально, без всякой обиды смотрел на нее, и этот взгляд заставил девушку прийти в себя.
— Извините меня, пожалуйста, доктор, — прошептала она виновато и вновь опустилась в кресло.
— Я не хочу, чтобы ты подумала, будто госпитализация совершенно необходима в данном случае, — продолжал доктор. — Иногда гораздо полезнее не лишать больного привычного окружения. И вот что я тебе скажу: что сейчас, когда ты вновь здесь, твоей матери лучше оставаться дома.