— Потому что мое имя скомпрометирует и канал, и тебя.
— Чушь собачья. Прошло уже много времени. Публика снисходительна. Еще чуть-чуть, и Коттен Стоун снова станут доверять, как она того заслуживает — как ты заслуживаешь. Мы все уладим. Я хочу помочь тебе выбраться из бездны.
Коттен смахнула слезы. Тед — один из самых добрых людей, что она знает. И к ней он особенно добр.
— Я могу серьезно обидеться, — закончил Тед. — Если ты откажешься от моего предложения, я расценю это как личное оскорбление.
Коттен изо всех сил старалась, чтобы ее голос не дрожал. Откашлялась.
— Дай мне время подумать. За ланчем я встречаюсь с Томасом Уайеттом. Мы с ним вместе работаем над одним делом. А потом я тебе перезвоню.
— Этот Уайетт работает в «Газетт»? Или он собирается поведать тебе какую-то сногсшибательную историю?
— Нет-нет, тут совсем другое. Он друг Джона Тайлера.
— Тоже священник?
— Нет. Я потом все объясню. Мы вместе работаем над вполне светским сюжетом. Кроме всего прочего, он связан с резким ростом статистики самоубийств. Когда разберусь, что к чему, расскажу подробнее.
— Расскажи, потому что я вообще ничего не понимаю. Никогда не понимал самоубийц и уж тем более не понимаю, почему их стало так много. Я сам никогда всерьез не думал о самоубийстве, поэтому и не понимаю. Самоубийство — для трусов.
У Коттен перехватило дыхание: она вспомнила о самоубийстве отца и о том, как долго ненавидела его за этот поступок. Потерять любимого человека само по себе болезненно, но если он сам убил себя, боль становится непереносимой. Те, кто остался, не просто страдают — к скорби примешивается чувство вины. Они начинают задавать себе страшные вопросы.
— Тед, сейчас мне пора, но я свяжусь с тобой. Мне бы хотелось подумать денек-другой.
— Буду ждать звонка. Береги себя, детка.
— Это само собой, — пообещала Коттен и повесила трубку.
Коттен заказала столик на улице, у пирса, откуда открывался вид на море. День был нежаркий, чуть ветреный — идеальный для обеда на открытом воздухе. На стене ресторана «Саутпорт» была вывеска: «Есть рыбу — дольше жить. Есть устриц — дольше любить. Есть моллюсков — дольше сидеть». Надпись ее позабавила. Надо рассказать Теду.
Коттен стала изучать меню, поджидая Уайетта. Неплохо бы взять крылышки — или просто салат из моллюсков и кусок лаймового пирога.
Официантка, пятнадцать минут назад поставившая один стакан воды перед Коттен и второй — перед местом Уайетта, вернулась.
— Хотите сделать заказ сейчас?
— Нет, я все еще жду своего друга, — ответила Коттен.
— Может быть, закуску или что-нибудь выпить?