Старец покровительственно подмигнул:
— Один из твоих воинов погиб.
— Это случается на войне.
— За ним последуют и другие.
— Я уже спрашивал тебя: чего ты хочешь?
— Чтобы в итоге ты сдался.
— Это невозможно. Оказывается, ты не умеешь смотреть в будущее. Что, века унижения лишили тебя разума?
— Мне предъявляли и худшие обвинения.
— У меня нет времени на болтовню.
— Тебе придется найти время. Скоро на твоих руках окажется кровь очень многих, если ты допустишь, чтобы дочь Фурмиила узнала тайну.
— Что ты имеешь в виду?
— Неужели ты не понимаешь? Неужели ты так и не понял, как мне больно? Дело не в унижении, дело в мучениях и горечи потери. И ярости. Если у тебя из рук вырывают рай, приходится искать способ сравнять счет. На моем месте ты поступил бы точно так же.
— Наверное, тебе стоило задуматься об этом раньше, до того, как ты объявил себя равным Творцу. Нет, я не поступил бы так же, как ты.
— Но ведь я и был равным Ему. Мы все были равны. Все были прекрасны. И все заслуживали одного и того же. Но Ему не понравилось, когда я бросил Ему вызов. Потому и произошла эта битва. Во мне и в тех, кто перешел на мою сторону, Он увидел угрозу и не стерпел этого. И не надо льстить себе: ты такой же, как я, потому что в глубине твоей души таится ненависть, неверие и тьма. Они живут в сердце любого человека.
— Ты сказал, что на моих руках будет кровь…
— Время на исходе. Эта женщина подбирается к тайне все ближе. Я не могу допустить, чтобы она ее разгадала.
— Поэтому ты убил Томаса Уайетта? Ты боишься Коттен Стоун?
— Меня раздражает ее упрямство. Если торопить последние дни, из-за одного ее упрямства нам придется показать себя. А это само по себе отпугнет от нас многих.
— Еще раз спрашиваю: чего ты хочешь?
— Я хочу, чтобы ты вмешался.
— Если я вмешаюсь, это спасет те жизни, о которых ты говорил?
— Сделай так, как будет лучше для всех. Убеди ее остановиться, развернуться, сдаться. Если она будет продолжать, это лишь причинит ей еще больше боли. И в конце концов она сделает больно человеку, которого любит больше всех.
— Если я сделаю то, о чем ты просишь, что получу взамен?
— Абсолютную власть.
— У меня и так много власти.
— Богатство, какого не было ни у одного короля.
Понтифик указал на папский дворец:
— А это что такое, по-твоему?
— Ты слишком узко мыслишь. Ты даже представить себе не можешь, что я могу тебе дать. Это за рамками твоего воображения.
— Да, я обычный человек и никогда не претендовал на большее.
— Тогда я дам тебе мудрость и ум, и ты превзойдешь всех великих мыслителей прошлого и настоящего.