— Твоя светлость, а твоя светлость, — позвала старушка.
Амедео вздрогнул, приоткрыл затуманенные страданием глаза, еле слышно спросил:
— Чего тебе?
— Сказать хочу… — Челестина склонилась к уху господина и что-то горячо, быстро зашептала.
Граф приподнялся с подушек, хрипло выдохнул:
— Я понял… ступай… — и снова упал, с искаженным от боли лицом.
Дурочка выбежала из покоев, удостоившись неодобрительного взгляда мессэре Чиприано, который неспешно шествовал к больному, держа в руках свиток нового гороскопа. Повелительно кивнув цирюльнику, чтобы был наготове, врач обратился к Амедео:
— Начинаем, ваша светлость.
Так он говорил и вчера, и позавчера, и месяц назад, ни разу не получив ответа. Слова эти были лишь данью вежливости, и физик вздрогнул, когда растрескавшиеся губы графа вытолкнули:
— Не нужно… кровопускания…
— Но, ваша светлость…
В голосе Амедео зазвучали нотки былой властности:
— Все вон. Мессэре Чиприано, останьтесь…
Перепуганные слуги покинули покои, оставив растерявшего важность врача наедине с высокородным пациентом. Физик сделал робкую попытку воззвать к благоразумию графа:
— Ваша светлость, но больная кровь…
— Молчите, — оборвал Амедео, — у меня мало времени. Я знаю, что сегодня умру.
— Этого не может знать никто, кроме всевышнего! — воскликнул мессэре Чиприано.
— И он послал мне сон, — задумчиво проговорил граф. — Но я не о том… Скажите, мессэре, в чем вы видите причину моего недуга?
— В вашем желудке образовался избыток черной желчи. Распространяясь по телу, она отравляет кровь, делая ее черною, что вызывает воспаление во всем организме, — ответил врач. — Поэтому я вижу в кровопускании единственное средство от постигшей вас болезни.
— Оставьте свой ученый бред. Мне неинтересны последствия. Я спросил о причине.
Мессэре Чиприано замялся. И дело было не в том, что он не знал, откуда взялся странный недуг, поразивший графа. Напротив, он был уверен, что понял его причину верно. Но как сказать об этом пациенту?
Амедео с трудом усмехнулся, прищурив тусклые от болезни карие глаза. Горбатый нос, который придворный поэт в своих виршах называл орлиным, казался непомерно огромным на исхудавшем лице.
— Меня отравили, верно?
Врач снова содрогнулся. Да, тысячу раз да! Он был убежден, что кто-то убивает несчастного графа. Но будь он проклят, если мог понять, каким образом яд попадает в желудок его пациента! Перед подачей на стол все блюда давали попробовать сначала собакам, затем кухонным рабам. Посуду, с которой ел граф и его семейство, проверяли надежные слуги, а в кубок, из которого пил его светлость, был вделан рог единорога, предохранявший вино от отравления. Отчаявшись, физик сам принялся следить за всеми работами на кухне. Тщетно: неведомый яд медленно, но верно убивал Амедео делла Торре.