Я забыла о членах совета и об испанском после. Видела лишь страшное послание, надписанное на иностранном языке размашистым почерком короля. Я обошла стол и выхватила письмо из руки Алавы, но не открыла, а прижала к жемчужине на моем сердце, словно это была сама Елизавета.
Затем я рухнула на колени и застонала.
Не помню, как потеряла сознание. Помню лишь, что уставилась на потолок в своей спальне и слушала отдаленное непонятное бормотание мадам Гонди. Мое тело и чувства слились, превратились в агонизирующую боль.
Я помешалась от горя и от лихорадки. Стискивала зубы, чтобы они не стучали. Возле моей постели звучали голоса Марго и Карла, но у меня не было сил разобрать слова.
Тени на потолке двигались и расплывались, принимая формы солдат, мечей, пушек. Женский шепот превращался в боевые кличи и стоны. Несколько часов мне являлись сцены убивающих и убитых людей, поверженных войск и победоносных армий, мне мерещилась льющаяся, свертывающаяся и засыхающая кровь.
Когда я наконец пришла в себя, у моей постели сидела Марго. В кресле неподалеку похрапывала мадам Гонди.
— Maman! Слава богу, ты с нами! — воскликнула Марго и взяла меня за руку.
— Сейчас уже утро? — спросила я.
— Утро пятого дня, maman. Мы боялись, что ты умрешь, но жар спал. Доктор Паре уверяет, что теперь ты скоро поправишься.
— Пять дней! — удивилась я. — А что слышно о битве при Жарнаке?
Лицо дочери приняло странное выражение.
— Пока ты была в беспамятстве, maman, мы с тобой общались. Ты видела большое сражение, в котором погибло много людей. Потом ты вдруг закричала: «Смотрите! Принц Конде упал. Его убили!» А затем: «Боже, не может быть, Эдуард упал…» И в конце: «Смотрите! Он встал на ноги! Смотрите, мой сын победил! Враг бежит!»
Я сжала ладонь дочери.
— К черту мои сны. Что слышно о Жарнаке? Мы справились с противником?
Марго глядела на меня широко открытыми глазами.
— Все, как ты сказала, maman. Принц Конде убит, а Эдуард одержал победу.
Несмотря на потерю командира принца Конде, гугеноты отказались сдаваться. Выживший командир Гаспар де Колиньи повел своих людей к южному королевству Наварра. Там их приветствовали Жанна и ее сын Генрих, теперь уже молодой человек. Наварр был очень хорош собой и любим. Гугеноты хотели, чтобы он занял место погибшего дяди Конде.
Со смертью Конде мое желание отомстить испарилось. Ведь это он, а не Колиньи устроил нападение на Мо. Колиньи написал мне, что он и его соратники не собирались убивать короля. У них было одно желание: мирно исповедовать свою религию.
Через полгода, в августе, мой любимый Эдуард с победой вернулся с войны. Я забралась на раскаленную от солнца крышу Лувра, а когда показались солдаты, марширующие по улицам, спустилась к воротам дворца.