— Сразу по прибытии моя секретарша покажет вам апартаменты. У вас будет несколько часов, чтобы распаковать вещи и отдохнуть с дороги, а также перекусить, если пожелаете. К сожалению, у меня назначена деловая встреча и я не смогу показать вам хранилище до четырех часов дня.
Алекс не сумел скрыть своего удивления.
— Как, вы собираетесь сами сопровождать меня в подземелье? Но, ваше высочество…
— Мы же договорились — Фелиса. Или «принцесса» на худой конец, если уж вы упорно не желаете называть меня по имени.
Он обезоруживающе улыбнулся.
— Принцесса, я только хотел сказать, что нет никакой нужды уделять мне так много внимания. Вы вовсе не обязаны сопровождать меня лично. Вам и так пришлось озаботиться моим размещением, зачем же еще волноваться из-за меня? Наверняка у вас весьма плотное расписание дня.
Фелиса невольно вспомнила ежедневник, который постоянно носила в сумочке.
— Но если бы я лично не встретилась с вами, вы бы ни за что не согласились на эту работу. Верно?
— Верно.
— Более того, раз уж вы будете отчитываться передо мной, а не перед музейным комитетом, мне лучше с самого начала направлять ваши действия. Видите ли, в целом дворце не найдется человека, который знает хранилище лучше меня. Это настоящий лабиринт, заставленный сундуками с книгами, которые не открывались веками, а я хотя бы приблизительно представляю, что где лежит. И не так уж много моего драгоценного времени это займет — каких-нибудь полчаса. Вам их вполне хватит, чтобы сориентироваться и в дальнейшем действовать уже самому.
В поле зрения показались массивные кованые ворота. Лимузин въезжал в дворцовый двор — точнее, огромный парк, в котором размещалось множество хозяйственных построек. Алекс приблизил лицо к окну, чтобы лучше видеть. Фелиса с гордостью заметила, как расширяются его глаза — должно быть, от восторга. Сама она очень любила дворец и никогда не променяла бы его на самый комфортабельный отель. Древнее жилище ее семьи, ее личные покои, в которых она обитала с самого детства, — это был мир, без которого Фелиса не мыслила себя.
Лимузин остановился, телохранитель первым вышел из него и распахнул дверцу для принцессы и ее гостя. Фелиса невольно переключилась мыслями на своего брата и его племянников. Смерть жены подкосила Маннеса, и он, прежде такой жизнелюбивый, стал замкнутым и даже мрачным. Конечно, по сравнению со старшим братом, наследным принцем Кандидо, он никогда не отличался буйностью нрава. Но теперь он ушел глубоко в себя и не желал обсуждать свои чувства и мысли даже с Фелисой, всегда бывшей для него самым близким человеком.