Деб украдкой взглянула на Уоррена, чья рука все еще лежала на руке Розы.
— Вы так считаете?
— Конечно. Иди, я просто умираю от голода. Дождаться не могу, когда пирог будет готов! — Когда за Деб закрылась дверь кухни, Роза повернулась к Уоррену: — Значит, Перкинс открыто признал, что ему нужен этот дом, и вы расцениваете его поступок как угрозу?
— Да. Прошу вас, закройте ресторан хотя бы на неделю, пока я не сделаю официальное заявление для прессы. Как только мои планы станут достоянием гласности, Перкинс лишится возможности вмешиваться в мои дела.
— Тогда почему вы не сделали этого раньше?!
— Я не мог опубликовать сырые проекты, которые требовали дополнительной доработки. Неужели так трудно поверить мне, Роза?
Она внимательно всмотрелась в его лицо и была поражена до глубины души: голубые глаза Уоррена умоляли ее!
— Я верю вам, — понизив голос, сказала девушка. — Но мне кажется, что вы преувеличиваете опасность, якобы нависшую над рестораном Дока и всеми нами. Вы из высшего общества, где никто не знает в лицо своих соседей и не обращает внимания друг на друга. Знаю, вам этого не понять, но здесь у нас все по-другому.
— Я понимаю это лучше, чем вы думаете, — проговорил он так тихо, что она едва расслышала.
— На что вы намекаете? — недоуменно спросила Роза.
Он глубоко вздохнул и сел за столик, жестом предложив ей сделать то же самое.
— На «Барри-хоум».
Роза опустилась на стул.
— При чем здесь это?
— Там я провел первые шесть лет своей жизни.
И тут Розу осенило. Все это время у них могли бы быть общие воспоминания, а она даже не подозревала об этом! Выходит, ее представление об Уоррене насквозь ошибочно.
— «Барри-хоум»? Так это же здесь, в Бруклине! — воскликнула она.
— Ну да! Тилден-стрит. Когда я впервые встретил вас и вы назвали вашу фамилию, я сразу понял, что мы из одного и того же приюта. Только мы находились там в разное время.
— Но почему вы мне ничего не сказали?
— Я не люблю распространяться об этом, — помолчав, проговорил Уоррен.
— Почему? Вы этого стесняетесь?
— Стесняюсь ли я? Да вы шутите! Я бы все отдал, лишь бы остаться в приюте как можно дольше!
— Не понимаю, что вы нашли там хорошего.
— Видите ли, жить с моими приемными родителями было просто невыносимо, — пояснил он.
— Не хочу показаться навязчивой, но, может, вы мне расскажете об этом? — осторожно заметила Роза.
— Мой отец — то есть человек, который усыновил меня, — устало произнес Уоррен, — не хотел заводить детей, но после долгих уговоров уступил просьбам жены. Однако ее забота о ребенке вызывала у него ревность и раздражение. Он не упускал случая оскорбить или избить меня.