— Как хотите. Кузина Хуаниты собирается стать педагогом и хочет поработать в каникулы. Я попробую с ней договориться… И что вы будете делать?
— То, что собиралась с самого начала. Первым же рейсом вернуться в Англию. — Джейн облизнула пересохшие губы. — И продолжать жить.
— Как просто. Как разумно… — В этих тихих словах слышались гнев и горечь. — Только мы оба знаем, что из этого ничего не получится.
Не успела Джейн опомниться, как Энрико усадил ее к себе на колени и обнял. На мгновение она увидела его горящие глаза, заострившееся лицо, глубокие морщины, пролегшие у рта. Ее рта коснулись жадные, ищущие губы.
Разумом Джейн понимала, что надо вырываться, царапаться и молотить его кулаками. Но чувства подсказывали иное. Запах его кожи подействовал на нее как наркотик, лишивший силы к сопротивлению. Она откинула голову на его руку, послушно — нет, скорее, охотно — приоткрыла губы, обняла Энрико за шею и притянула к себе.
Она сама хочет этого, какой смысл притворяться? Пусть Энрико не любит ее, пусть она ничего для него не значит, но она согласна взять то малое, что он может ей предложить. Короткий миг страсти. Ей останется память об этом миге, которая будет согревать ее мрачное, бесконечно одинокое будущее.
Мужские губы тем временем жадно ласкали ее рот, будто Энрико тоже находился во власти чувства, с которым не мог справиться. От ритмичных ударов его горячего языка в ее нёбо у молодой женщины закружилась голова. Никогда прежде она не испытывала такого страстного томления. Джейн пылко отвечала на поцелуи графа, она словно пила их подобно тому, как цветок пьет росу.
Наконец рука Энрико легла на ее грудь, слегка дрожащие пальцы погладили нежную выпуклость, затем властно скользнули под топ, подняли его и прикоснулись к теплой обнаженной коже. Мужчина долго сидел неподвижно, сжимая в ладони упругую округлость, затем, оторвавшись от ее губ, пытливо посмотрел в пылающее лицо и, глядя прямо в глаза Джейн, начал ритмично и мучительно медленно водить кончиком большого пальца вокруг ее соска.
Увидев его улыбку, Джейн вздрогнула и задохнулась, опять ощутив чарующе нежное прикосновение губ к губам и ласковых пальцев к чувствительной груди, которая напряглась и запульсировала.
Энрико наклонил темноволосую голову, и его рот двинулся вслед за пальцами по ее возбужденному телу. Его губы зажали и слегка потянули затвердевший сосок; затем им на смену пришли зубы и язык, и женщина ощутила себя увязшей в паутине томительного желания. Почему-то Джейн показалось, что она родилась на свет именно ради этого мгновения. Ее тело выгнулось дугой навстречу ему, и это движение было красноречивее любых слов.