Ее глаза на мгновение расширились. Но потом холодный взгляд вновь устремился на него. Она хорошо умеет скрывать свои чувства.
Антонелла отвернулась:
— Ничего. Уже все в порядке. Прости, что причинила тебе неудобство.
— Причинила мне неудобство? — Кристиано хрипло рассмеялся.
Он не может с чистой совестью принять в дар ее невинность. Все, что он сделал, было направлено на единственную цель — добиться контроля над ее страной, подчинить Монтеверде своей воле.
Антонелла заслуживает лучшего. Он переплел свои пальцы с ее, прижался губами к тыльной стороне ладони. Закрыл глаза, когда ее пьянящий аромат проник в ноздри.
Я не могу заняться с тобой любовью, Антонелла.
Она подумала, что ослышалась. Он отказывается заняться с ней любовью. Еще один мужчина отверг ее, увидев, что у нее ущербная душа.
Мужчины не хотят ее. Их привлекает ее красота, но не она сама.
Она закрыла глаза и прижалась щекой к полу.
— Антонелла, — позвал он сиплым голосом, полным сожаления. — Ты заслуживаешь лучшего. Лучшего, чем пол в крохотной комнатке. Лучшего, чем совокупление, вызванное отчаянием, поскольку наша жизнь в смертельной опасности. Ты заслуживаешь ложа из шелка и роз и мужчины, который любит тебя…
Она пронзила его гневным взглядом:
— Ты вынуждаешь меня выйти за тебя замуж. Так кто будет заниматься со мной любовью в первый раз? Ты позволишь мне выбрать для этого мужчину, а потом, несмотря ни на что, женишься на мне? Не думаю.
Брови Кристиано угрюмо сдвинулись. Его раздирали противоречивые чувства.
— Нет. Конечно, я буду у тебя первым. Но не здесь, не сейчас.
У нее перехватило дыхание.
— Так ты веришь мне?
— Да.
Какое счастье! Он верит ей.
— Спасибо.
Кристиано указательным пальцем потер ее нижнюю губу. Мягко, чувственно. Ее тело немедленно воспламенилось.
— Мы подождем. Мы сделаем это, когда придет время.
Такое время может никогда не наступить.
Антонелла схватила его за запястье, легонько прикусила палец. Потом лизнула его. Желание вспыхнуло в его глазах, опаляя ее.
— Антонелла, — хрипло выдавил он.
— Я хочу сделать это сейчас. Хочу тебя.
— Ты не приняла бы такое решение, если бы не буря.
То, что он очень хорошо понимает ее, лишь усилило желание. Ни один мужчина никогда не понимал ее. Какая ирония! Самым проницательным оказался монтероссец.
— Я не хочу умереть, не испытав этого.
— Мы не умрем, Антонелла.
— Ты не знаешь.
— Знаю. Обещаю тебе.
Словно в насмешку, послышался какой‑то рев. Что‑то загрохотало. Барабанная дробь дождя по крыше стала оглушительной.
— Пожалуйста, Кристиано. Завтра может и не наступить.
— Антонелла, — простонал он, откинув голову назад и зажмурившись, словно боролся с собой. — Поверь, завтра ты возненавидишь меня.