— Знаешь, босс, в твоих устах это звучит почти как обвинительный приговор. Он милый парень — это все, что я имела в виду.
— Зато он явно имел в виду что-то другое… Как ты считаешь, у них с Гвенни серьезно?
— Нет. То есть, я могу ошибаться…
— Не можешь. Ты хорошо знаешь мужчин.
— Ой, только ради Бога, не приводи в качестве иллюстрации этого Хьюго Форсайта!
— Забудь о нем! Или у тебя тоже психотравма? Я волнуюсь за Гвен. Она хорошая девчонка и отличная помощница для Эсы и для меня, когда я живу здесь, но жизни она не знает.
Дженни тихо ответила:
— Она должна учиться сама. На своих ошибках. Ты не в силах ее оградить от этого.
— Так что насчет Фредди? Он влюблен в нее?
— Я бы сказала так: она ему нравится, потому что она симпатичная девчонка и его ровесница, но сам Фредерик…
— Надо же, дорос наконец-то до Фредерика.
— В каком смысле?
— Мои ребята зовут его Фредди-малыш, а когда он только приехал, звали Фредди-Помидорчиком. Он обгорел на солнце в первый же день.
— До чего же мужики могут быть бестактны…
— Сейчас они смеются над этим все вместе. У Фредди… виноват, у Фредерика хороший характер.
Дженни отошла к перилам и глубоко вдохнула посвежевший, пахнущий озоном воздух.
— Я думаю… как ни жаль Гвенни, но он скоро уедет отсюда. Как только поймет, что сполна насладился приключениями в девственных лесах.
— Кроме того, он втюрился в тебя…
— Босс, это невыносимо! Что за «втюрился»?
— Я ранчеро. Приходи ко мне в Нью-Йорке, там я более цивилизован.
— Это тебе кажется! Молодой Фредерик вовсе не втюрен, как ты выражаешься. Самое интересное, что и Гвенни тоже не влюблена в него.
— О, как интересно!
— Это просто. Они оба в том возрасте, когда любовь необходима, как воздух. Так уж получилось, что им просто некого любить в этой глуши. Естественно, что они тянутся друг к другу, но если один из них уедет, все закончится.
А если уедешь ты, рыжая? Ничего тогда не закончится, ничего…
Дженни испытующе посмотрела в задумчивые очи витавшего где-то Дона Фергюсона, сердито фыркнула, сбросила с ног туфли и выбежала на траву газона. Первые капли дождя ударили по листьям магнолий. Дженни вскинула руки к небу и рассмеялась; словно отвечая ей, сверкнула развесистая сине-зеленая молния. Дон смотрел на девушку и думал…
Видеть тебя каждый день, каждый час. Целовать тебя, ласкать твою нежную кожу. Зарываться лицом в золотые локоны. Пить твой запах, дразнящий и нежный, свежий и пряный. Просыпаться, сжимая тебя в объятиях. Засыпать, целуя тебя, рыжая…
Она танцевала, ведьма эта рыжая! В странном, не то цыганском, не то испанском танце кружилась по лужайке, залитой странным, предгрозовым, немножечко потусторонним сиянием. Дон с тихой тоской воздел глаза к небу. Если это не называется — соблазнять мужчину, то он уж и не знает…