— Ты тоже. Пожалуй, ничего особенного не произошло. Звонила Карла…
Карла была двоюродной сестрой Дона, а ее мужем был однокурсник Дона по Оксфорду.
— Как она?
— Она-то ничего, а вот Джейк попал в больницу.
— О Господи! Я ей позвоню. Вероятно, это связано с нервами. Он в последнее время работал на износ.
— Никогда не понимала, как политики ухитряются работать на износ. Язык у них стирается, что ли? Впрочем, Джейк мне нравится, и мне его жаль. Приятный парень. И с Карлой они друг другу подходят.
— Что ж, бывают и удачные браки, надо это признать.
— Дон, я вот что думаю… Карла теперь приехать не сможет, так что, может быть, ты попросишь Лену? Прием для вас всех очень важен, а я…
Слезы заблестели в черных глазах Эсамар. Дон отвел взгляд. Все понятно. Она всегда терялась в присутствии знатных родственников, а официальные приемы ненавидела всей душой, стараясь забиться во время них в самый дальний уголок дома. Собственно, приемы в Доме на Сваях были редкостью. Клайд Фергюсон просто лопнул бы от злости, если бы ему предложили устроить светский прием. Однако после его смерти многое переменилось.
Через несколько дней Дому предстояло принять всех Арьеда, а также толпу влиятельных бизнесменов и политиков из Каракаса, Венесуэлы, Нью-Йорка и Буэнос-Айреса. Такая обширная география объяснялась очень просто: Арьеда были богаты, влиятельны и честолюбивы, владели алмазными приисками и нефтяными скважинами, занимались политикой и бизнесом, а Дон Фергюсон волею судеб являлся официальным главой семейства. То, что глава семейства предпочитал объезжать лошадей и бродить с винчестером по сельве, для остальных членов семьи являлось фактом, достойным всяческого сожаления.
Дон мрачно уставился на реку. Слезы Эсамар его трогали — но и раздражали.
— Перестань. Успокойся, Эса! Не всем дано устраивать пышные приемы, только и всего. Между нами говоря, подобное умение отнюдь не свидетельствует о большом уме или таланте. Просто организаторские способности…
— Я же вижу, как они все на меня смотрят. Карла, Франческа, Родриго — все!
— Все они не протянут в сельве и двух часов, если их оставить в одиночестве. Родриго потащит в рот что-нибудь ядовитое, Карла сойдет с ума без телефона, а Франческа сломает ногу на своих каблуках. Угомонись, матушка Эсамар. Пусть они занимаются своим привычным делом, а ты просто будь собой.
Он видел, как Эсамар бросила взгляд в сторону большого портрета Исабель, висевшего в гостиной. Дон знал, о чем думает маленькая женщина. О том, что никогда в жизни ей не добиться и десятой доли того восхищения и преклонения, которое внушала окружающим первая и единственно любимая жена Клайда Фергюсона.