– А что именно вы хотите узнать?
Долгоносик покраснел. Затем откашлялся в кулак и неуверенно заговорил:
– Один наш общий знакомый утверждал, что Лиза… ну, когда она еще только приехала в Москву… устроилась на работу в одну… э-э… фирму. – Он замялся, явно не находя подходящего слова. – Ну, в общем, это место, куда приходят состоятельные господа, которые хотят, чтобы их слегка… – Долгоносик сделал неопределенный жест рукой и посмотрел на Корсака. – Вы понимаете, о чем я?
– О плетках и наручниках?
Долгоносик грустно кивнул:
– Именно. Этот мой знакомый говорит, что якобы видел ее фотографию в Интернете. Не то чтобы я ему верил… Тем более девушка на фотографии была в маске. Но иногда… Иногда я думаю, что она на это способна.
– Они все на это способны, – заметил Корсак. – К счастью, плеток и наручников на земле меньше, чем женщин. Иначе веселенькая бы у нас с вами началась жизнь.
Глеб сунул в рот сигарету и весело подмигнул реставратору. Тот кисло улыбнулся в ответ и попросил:
– Не курите здесь, пожалуйста. Не выношу дыма.
Корсак послушно убрал сигареты в карман.
– По телефону вы сказали, что хотите обследовать картину с помощью рентгеновских и ультрафиолетовых лучей. Могу я узнать – зачем вам это?
– Есть причина, – сказал Корсак.
Долгоносик помолчал, затем угрюмо спросил:
– Это она вас попросила? Лиза?
– Да.
Он подумал и сказал:
– Что ж… Пожалуй, я могу это устроить. Когда вы хотите получить заключение?
– Чем раньше, тем лучше. Желательно прямо сегодня.
Долгоносик покачал головой:
– Это слишком быстро.
– Лиза настаивала, чтобы я обратился именно к вам, – заметил Глеб.
Дряблые веки реставратора едва заметно дрогнули. Он недоверчиво покосился на журналиста и тихо спросил:
– Это правда?
– Чистейшая, – заверил его Корсак. – Она сказала, что с вашей помощью можно проделать эту работу быстро и качественно.
Реставратор колебался.
– Даже не знаю. Хотя… если это действительно так срочно…
– Срочнее не бывает. Можно сказать, что от этого зависит дальнейшее материальное благополучие Елизаветы Андреевны.
Долгоносик внимательно посмотрел на Глеба сквозь бледно-синие стекла очков.
– Значит, это связано с завещанием покойного Фаворского? – спросил он.
Глеб молча кивнул, удивляясь с какой скоростью распространяются новости.
– Что ж, – сказал Долгоносик. – Сделаю все, что от меня зависит. Позвоните мне сегодня вечером. Часиков этак в девять. А теперь простите, мне нужно работать.
Войдя в первый гуманитарный корпус МГУ, Глеб ощутил прилив ностальгии. Здесь все осталось так же, как восемь лет назад. По «сачку» (так студенты называли холл) ходили группами и порознь молодые парни и девушки. Парни были говорливыми и поджарыми, а девушки все до одной красавицы. Нежные лица, на которых еще не осела пыль времени и зола сгоревших лет, белозубые улыбки, стройные фигуры, голые пупки, длинные ноги, попки, туго обтянутые джинсами. У Глеба защемило в груди. Он вдруг почувствовал, как постарел. Хотя его, пожалуй, еще можно принять за какого-нибудь озабоченного аспиранта.