Я думала, что существует какой-нибудь выход наружу — невысокая изгородь, через которую легко перебраться, как в деревне у дедушки, но это кладбище было окружено высокой стеной. Я на четвереньках преодолела расстояние, которое отделяло меня от нее. И я не видела ничего, кроме этой проклятой стены, я была одержима желанием выбраться отсюда, убежать, найти способ перебраться через нее. Я пыталась, несколько раз падала, потому что была слишком маленькой, а стена слишком большой, и мне было не за что ухватиться. Следуя вдоль стены, все еще на четвереньках, я ищу не такое гладкое место, чтобы забраться. Ищу на ощупь и внезапно чувствую, что почва в этом месте другая, она немного поднимается, но этой высоты недостаточно. Тогда я беру нож и скребу им между камней, пытаясь сделать углубление, затем еще одно, повыше… Я пробую вскарабкаться, зацепиться, чтобы выцарапать еще одну ямку, это очень долго, я падаю и начинаю снова. Мне кажется, что эта тяжелая работа заняла всю ночь. Трещины между камнями были заполнены цементом, который было очень трудно выковыривать. Я ставила ногу, хваталась за выпуклость на стене, снова падала… я была изнуренной и словно сошла с ума. В конце концов, проложив путь по камням, я добралась до вершины стены, там — стекло и колючая проволока. Руки и колени были в крови, но мне все равно, я стремилась любыми путями убежать из этого ада, даже если бы пришлось изранить все тело. Удерживая равновесие, я разглядела стену с другой стороны — она была еще выше. Я должна прыгнуть, другого выхода у меня нет, это мой единственный шанс. Будь что будет! И я упала в пустоту.
Не знаю, как я приземлилась, наверное, сильно ударилась, помню только одно: когда я открыла глаза, болела лодыжка и меня сильно тошнило. Голова была странно тяжелой, неизвестно, сколько времени я пролежала под стеной. Когда я пришла в себя, то увидела глубокие порезы на ногах, руки были в сплошных царапинах.
Я должна была уйти от стены, поэтому встала и пошла. Я все еще находилась в городе, но на этот раз увидела железную дорогу, вокзал, вагон, из которого доносились стоны. И я побежала прочь от всего этого. Я больше не хотела слышать смерть. Потом я добралась до реки, каменные ступени спускались к самой воде. Я вошла в нее и, держась за край лестницы, пила и мылась в спокойной воде, которая освежала мои раны. Я постоянно брызгала водой в лицо, заставляя себя проснуться, очнуться, осознать все, что увидела за такой короткий промежуток времени, и у меня ничего не получалось. Я только повторяла себе, что мои родители не могли находиться там, в мире бесконечной жестокости, где никто не обращает внимания на больных детей на тротуарах, на трупы, на окровавленную беременную женщину. Мой рассудок отказывался воспринимать эти образы, они были неестественными, а я была слишком испугана. Лодыжка моя распухла, идти было больно, но страх сильнее боли. Я шла, убеждая себя, что ошиблась, что «Восток» не здесь, что мама с папой не в этом месте, я должна искать где-то еще.