В прошлую субботу купцы из Любека привезли бюргермейстеру давно заказанную им редкую и полезную вещь — очки. И на счастье, не одни, а сразу несколько. Венцель Марцел долго примерялся и выбрал такие, что позволили ему видеть буквы на расстоянии в полруки.
Этот день стал для него счастливым. Теперь он мог перечесть любимые с юности книги. К ним прибавить те, что за невозможностью прочитать складывались в архиве. И более того, теперь он мог писать сам!
О, как много он хотел написать! И об отце, и о себе, и о городе. Но прежде всего несколько философских работ. Однако все это потом. Через несколько лет, когда сундуки не будут закрываться от груд серебра и золота, а в городском совете будут править умные и распорядительные ставленники Венцеля Марцела.
А пока…
Венцель Марцел поднялся в свою спальню и подобрал с пола несколько листков итальянской бумаги. Очень хорошей бумаги. Умные итальянцы ввели в практику проклейку бумаги животным клеем, что повысило ее прочность и улучшило использование. Эта хорошо проклеенная бумага не пропускала чернила, и писать на ней было одно удовольствие. А чернила стояли на столе в бронзовой чернильнице и ждали часа, когда смогут пролиться мудростями хозяина. Чернил много. Венцель Марцел заказал много чернильного порошка из смеси сажи, высушенных чернильных орешков, что были наростами на дубах, и живицы сливового дерева. Этот порошок быстро растворялся в теплом вине и так же быстро высыхал на поверхности пергамента или бумаги.
Рядом с чернильницей лежали два ножа. Один с тонким лезвием для заточки гусиных или лебединых перьев, а второй с широким концом, для стирания пятен и ошибок. А еще циркуль для разметки строк, линейка и свинцовый карандаш. Им-то бюргермейстер и расчерчивал листы бумаги. Хотя это можно было поручить и помощнику писца. Ведь удовольствие доставляло только то, что он писал на бумаге.
Вот и сейчас, перечитывая свои записи, Венцель Марцел радовался тому, как правильно и удачно он расписал каждый шаг, который, несомненно, приведет его к несметному богатству и…
Наверное, к славе!
Все это он желал сегодня на обеде преподнести пяти самым важным и нужным людям города. Вот только жаль, что в эти февральские дни приходилось поститься. И нельзя было подать такие кушанья, от которых язык проглатывают. Ну ничего. И того, что приготовят Эльва и служанка, будет достаточно, чтобы гости были довольны и с особым почтением прислушались к хозяину дома.
Чем ближе подходило время обеда, тем более волновался Венцель Марцел. Хотя и совершенно напрасно. Он все рассчитал и все взвесил. У него нет ни одного ошибочного шага. Последний, немаловажный шаг он сделал вчера.