Сначала он просто хотел успокоиться после ночных волнений, а затем начал запивать сладостные речи бесконечных гостей. И то и другое доставляло удовольствие.
Гельмут Хорст тоже чувствовал приятную расслабленность от вина. Перебрав всех в городе, он вспомнил:
— Еще у нас есть старуха Ванда и ее одиннадцать девок. Ах да, я забыл нашего мрачного господина в синих одеждах. Он наверняка не отказался бы прикоснуться к вашим стопам.
— Нет, — раздался мрачный голос, — я хотел бы осмотреть рыцаря.
Лекарь Хорст от неожиданности едва не уронил чашу, оставив несколько пятен на своем камзоле. Отряхивая жидкость, он нахмурился и пробормотал: «Что же это за сатана… Едва его упомянешь, он сразу же и встает у порога».
Да и сам Венцель Марцел был не слишком рад видеть этого посетителя. Он поморщился и взмахнул рукой, словно хотел отогнать от себя надоедливую муху.
— Он там, в моей спальне. Нужно будет потом сменить постель.
Гудо склонил голову и направился наверх.
В спальне он застал сидящую у кровати раненого дочь бюргермейстера. Увидев входящего палача, девушка вскочила и, молитвенно сложив руки, обратилась к нему:
— Гудо, спаси его. Я знаю, ты можешь. Ты все можешь.
— Я не Господь, — сухо отозвался господин в синих одеждах и подошел к кровати. Осторожно опустив на дощатый пол принесенный им мешок, Гудо склонился над молодым рыцарем, лежащим вниз лицом.
— Он так и не приходил в себя?
Девушка отрицательно покачала головой.
— Это печально. Помоги мне. Подержи его за плечи.
Эльва с готовностью исполнила просьбу, а когда палач снял с головы раненого повязку, лишь тихонько ойкнула. Гудо внимательно посмотрел на дочь бюргермейстера и, сосредоточившись, стал изучать рану.
— Есть ли в доме ножницы?
— Да, у нас хорошие венецианские ножницы, — едва смогла произнести Эльва. — Ты ему поможешь, мой дорогой Гудо?
От произнесенных девушкой слов палач вздрогнул и засопел, как и всякий раз перед тяжелой работой.
— На это мне нужно разрешение твоего отца. И… горячая вода. Много воды. А еще…
Эльва осторожно уложила голову рыцаря на подушку и выпрямилась. Ее прекрасные глаза были сухими, а губы слегка подрагивали.
— Сейчас все будет.
— О Господи, что же ты меня так жестоко испытываешь? — оставшись один, пробормотал Гудо и с жалостью посмотрел на молодое лицо рыцаря.
Очень скоро прибежала запыхавшаяся Эльва. К груди она прижимала ножницы изумительной работы.
— Вода уже почти готова.
— А бюргермейстер?
— Они с лекарем Хорстом посмеялись, но согласились. Гельмут еще сказал, что смерть рыцаря от руки палача развеселит город.