Что же палач вытворяет с теми несчастными, которые были переданы ему в руки, если сам над собой производит такое, что и простому наблюдателю хотелось орать от страха и боли…
— О Господи, и зачем же ты позволил мне смотреть на все это! — в очередной раз переворачиваясь с бока на бок, простонал Венцель Марцел.
И все же любопытный человек, это страшилище из подземелья Правды. Может, и в самом деле его израненная рука станет служить ему, как и прежде? Тогда у бюргермейстера будет свой палач. И не просто палач, а палач, рядом с которым бледнеют другие палачи. Что уже говорить о людишках его города!
Пусть только срастутся кости. Венцель Марцел постарается правильно представить жителям Витинбурга воспитанника жестокого епископа. Старик прав — он будет смотреть с небес и удивляться полезности своего палача, которым руководит мудрый бюргермейстер.
Наутро Венцель Марцел приказал приготовить немного лишней каши. Он даже расщедрился на маленький кувшин молока и овощи. Все это предназначалось человеку, живущему в доме умершего палача. Вот только идти туда служанка отказалась. Даже после того, как бюргермейстер пнул ее по ноге своим тяжелым сапогом и, сердито сопя, поднялся к себе на второй этаж.
Стоя у полуоткрытой двери своей комнаты, Венцель Марцел еще некоторое время слушал, как его дочь Эльва успокаивает служанку. Потом появился соседский мальчишка и с готовностью, за маленький кружок колбасы, согласился отнести корзину к страшному дому. Два таких же кружка колбасы и еще кувшин с вином появились в корзине благодаря щедрости бюргермейстерской дочери.
— Ладно, — простонал Венцель Марцел. — Даст Бог, отработает…
Через несколько дней весть о человеке, поселившемся с позволения бюргермейстера в доме палача, разнеслась не только по городу, но и по всей округе. Вначале дом окружили вездесущие мальчишки. Впрочем, ни один из них не осмелился приблизиться к почерневшему дому ближе чем на пятьдесят шагов. За мальчишками потянулись пары влюбленных, желавшие увидеть что-либо ужасное, такое, отчего испуганная девушка с готовностью уткнется лицом в дышащую жаром грудь своего защитника. И это ничего, что сам защитник не стремился подойти поближе к ужасному. Ему этого и не хотелось. Зато он с пониманием выбирал удобное место в густом орешнике, где трудно было наблюдать за домом, но зато приятно целовать и ощупывать девичьи прелести.
Однако очень скоро молодят из орешника вытеснили пары любовников, забредшие сюда с той же целью — понаблюдать за новым хозяином дома, что не мешало им с полным сознанием и усердием отдаваться плотским наслаждениям.