Бэй знал Джейми Диксфилда всю жизнь. Они одногодки, вместе играли, вместе пили, вместе распутничали. Подростками они оба издалека боготворили Анну Бакленд.
Ее родители видели сумасшествие своей дочери. Так почему же они так упорно не желают признавать правду? Потеряв терпение, Бэй вытащил рубашку из бриджей и задрал ее. В четырех дюймах выше пупка красовался круглый синяк. Миссис Бакленд из серой сделалась ярко-розовой.
— Прикройся, приятель! — прикрикнул растерянный мистер Бакленд.
— Видите? Это от дула пистолета. Это метод, которым она убеждала меня вчера вечером, когда решила добиться того, чего не получила в прошлый раз. Что ж, мне следует радоваться. Тогда она наняла четверых головорезов, которые похитили меня и избили до потери сознания. Вы не можете и дальше находить для нее оправдания, сэр. Они бесчестят вас и преуменьшают болезнь Анны.
— Ее единственная болезнь — ты! Сначала опозорил ее тем скоропалительным браком — Бог мой, да она даже еще из траура не вышла, — а потом никогда не оставлял ее в покое! Ты… ты заставил ее нарушить брачные обеты!
Мать Анны наконец заговорила. Из розовой она стала пунцовой. Бэй послал ей кривую улыбку.
— Кому? Мне или Уитли? Заверяю вас, свои я воспринимал так же серьезно, как и он. И был к ней добрее, чем он. Посмотрите на себя — я знаю, Анна приходила к вам время от времени, когда он заставлял ее страдать. И ни один из вас ничего не предпринял.
— Он был виконтом, — возразил честолюбивый отец Анны, как будто это все объясняло.
— А я — простой баронет. Хотя и богатый. Я могу заплатить за лечение Анны. Диксфилд наверняка знает, где…
— Нет! — Лицо миссис Бакленд теперь побелело. — Я не позволю упечь ее в сумасшедший дом! Там она не будет в безопасности.
— Мадам, мы с моей невестой мисс Фэллон — да и вся моя челядь — не успокоимся, пока Анну не посадят под замок. Она не может и дальше стрелять в моего камердинера. — В конце концов, он не станет этого терпеть. — А не дай Бог, что случится с Шарлоттой, мне придется взять дело в свои руки.
Он устремил на миссис Бакленд непреклонный взгляд, не оставляя сомнений в серьезности своих намерений. Она отвела глаза.
— Мы с Диксфилдом все обсудим. Вам останется… только подписать бумаги.
Супруги Бакленд вдруг состарились прямо на глазах. Анна — их единственный ребенок, родившаяся, когда они уже оставили надежду иметь детей. Ее баловали с той самой минуты, как она открыла в колыбели свои голубые глазки. Они хотели для нее только самого лучшего, что, к несчастью, включало и брак в шестнадцать лет с виконтом, у которого было обширное имение и склонность к жестокости. Без малого двадцать лет Анне пришлось расплачиваться за родительскую слепоту.