— Если не трудно, принеси мне йогурт, — попросила Ширли. — Только не очень сладкий.
— Пинты хватит?
— С избытком.
Через четверть часа они приступили к ужину. Люк догадался купить пластмассовую ложечку, чтобы удобнее было есть, поэтому не пришлось обращаться к медсестре.
Ширли ела в кровати, зажав большой пластиковый стакан между накрытых простыней коленей и действуя одной рукой, потому что к другой все еще была подсоединена капельница. От предложения Люка покормить ее она наотрез отказалась. Сам Люк расположился на стуле с коробкой пиццы.
— Все-таки надо было тебе отправиться домой, — заметила Ширли, проглотив очередную ложку йогурта. — Теперь пока доберешься, спать останется всего несколько часов.
Люк вынул из кармана кольцо с ключами и с помощью находящегося в брелке открывателя откупорил бутылку безалкогольного пива.
— А я не поеду в Бердикс.
Ширли удивленно уставилась на него.
— Нет?
Он покачал головой.
— Зачем?
Ширли перестала есть.
— Но ты же должен хоть немного поспать. Мне и без того неловко, что я создаю тебе проблемы, а если ты вдобавок не будешь спать...
— Этого я не говорил, — спокойно ответил Люк, отхлебнув из горлышка глоток пива.
— А, понимаю! Устроишься на ночлег в своем «бентли»?
— Нет. — На секунду задержав руку над лежащей на коленях коробкой, он взял второй кусок пиццы. — В автомобиле спать неудобно.
— Но где же ты будешь ночевать?
— В театре.
Мысль о том, что можно вернуться в театр, как-то не пришла Ширли в голову.
— В театре? — задумчиво повторила она.
— Ночной сторож впустит меня, — сказал Люк. — И я замечательно высплюсь в музыкалке.
Он подразумевал помещение, где оркестр репетировал, когда зал был занят.
— У вас ведь там только стулья да несколько кресел. И ни одного дивана, насколько я помню.
— М-да, это верно. — Казалось, Люк растерялся, однако продолжалось это всего мгновение. — А! Я пойду в ваш хореографический зал.
— И где ты там устроишься?
Еще только договаривая фразу, Ширли уже знала ответ, поэтому смутилась раньше, чем Люк сказал:
— На матах.
Затем как ни в чем не бывало он впился белыми зубами в кусок пиццы.
Ширли медленно помешала ложечкой йогурт. Собственно, в этом не было никакой необходимости, но ей просто нужно было чем-то заняться, чтобы не смотреть на Люка. Она готова была голову дать на отсечение, что в эту минуту оба они подумали об одном — о том, каким образом гимнастические маты были использованы ими.
Чувствуя, как пламенеют кончики ушей, и сердясь на себя за подобную реакцию, Ширли осознавала лишь то, что пауза чересчур затянулась. И поэтому, а также чтобы переменить тему, произнесла: