Радость, чтоб тщетной ее мне не назвать, коротка.
Брезжит такой же покой для больных лихорадкой, но грозно
Снова приходит она через положенный срок.
Сколько скорбей угрожает тебе на суше желанной,
Сколько набросилось их средь бушевания волн!
Смерть предваряя, разят иль оружие нас, иль недуги, -
Горе любое из них смерти самой тяжелей.
Тщетно! Избегнувший смерти средь волн разъяренного моря,
Ты, и доспехи надев, козней не минешь ее.
244. НА НЕКОЕГО ТОЛСТОГО МОНАХА,
У КОТОРОГО НА УСТАХ БЫЛО ПОСТОЯННО,
ЧТО ЗНАНИЕ ДЕЛАЕТ НАПЫЩЕННЫМ
Павел-свидетель, твердишь ты, что знание всех раздувает,
И избегаешь его. Чем же ты, отче, раздут?
В чреве толщенном с трудом ты таскаешь желудок раздутый,
И раздувает тебе глупость пустейшая ум.
245. НА ХЕЛОНА
Имя лентяя осла почему тебе так ненавистно?
Именем этим – Хелон – звался философ-мудрец.
Но не сочти, будто сам ты не разнишься с ним совершенно:
Тот золотым был, а ты, право, свинца тяжелей.
Ум у того человечий остался и в шкуре ослиной,
В теле людском у тебя ум пребывает осла.
246. О КОШКЕ И МЫШИ
Из мышеловки пока извлеченную мышь предлагаю
Кошке, она не спешит алчно добычу пожрать.
Пленницу в трепете держит она на земле посредине,
С ней забавляться игрой рада на диво при всех.
Машет хвостом и глазами, что в трепет бросают, взирает,
Голову мыши, шаля, мечет туда и сюда.
Ошеломленную, лапой бодрит и, готовую к бегству,
Снова хватает, – дает и преграждает ей путь.
Лапой подбросив, затем ее пастью хватает, уходит,
Ложно надежду дает на ненадежный побег.
Но караулит и снова бегущую жадно хватает,
И возвращает туда, где начинался побег.
Хищная, снова отходит и с разумом истинно дивным
Все над бедняжкой творит опыты эти свои.
Делает это не раз и, беспечная, дальше отходит, -
Мышь неожиданно щель видит и прячется в ней.
Кошка, опять подступив, понапрасно нору осаждает,
Скрывшись в убежище, мышь там не страшится врага.
Коль не убила ловушка, защитой тогда и спасеньем
Сделалась кошка, что смерть часто являет собой.
247. НЕКТО ИЗЪЯВЛЯЕТ РАДОСТЬ,
ЧТО ВНОВЬ ВСТРЕТИЛ НЕВРЕДИМОЙ ТУ,
КОТОРУЮ НЕКОГДА ЛЮБИЛ ЕЩЕ СОВСЕМ ЮНЫМ
Ты и сегодня жива, с юных лет самого мне дороже,
Снова пред взором моим, Елизавета, стоишь.
Что за злодейка-судьба столько лет нас с тобой разлучала!
Юным увидел тебя, вижу почти стариком.
Лет мне четырежды было четыре, из них не хватало
Двух или около двух лет той порою тебе,
Взор твой похитил когда мое сердце любовью невинной,
Взор, убежавший куда ныне с лица твоего?
Некогда мне представал мой возлюбленный облик, но ныне
10 Нет в этом лике того, чем отличался былой!
Время, которое вечно завидует прелести нежной,