"Мне кажется, ты разочарован. Нет, у меня никого не было, и я больше никого не хочу. Перед душами моих детей я хочу предстать чистой".
"Мне кажется, ты сказала — Бога не существует".
"Если Бог мог смотреть на весь этот ужас и ничего не предпринял, то Он — не Бог. Я говорила с верующими евреями, даже с раввинами. В нашем лагере был молодой человек — он был раввином в Старом Жикове. Он был очень набожный — таких, как он, больше не бывает. Ему приходилось работать в лесу, хотя он был слишком слаб для этого. Большевики знали, что его труд не принесет им никакой пользы, но мучить раввина считалось у них добрым делом. Однажды в субботу он не захотел брать свою пайку хлеба, потому что закон запрещает носить что-либо в этот день. Его мать, жена старого раввина, была святая. Только Бог на небесах знает, как она утешала людей и отдавала им последнее. Условия в лагере были такие, что она ослепла. Но она знала назубок все молитвы и твердила их до последней минуты.
Однажды я спросила ее сына: "Как Бог допустил такую трагедию?" Его ответ состоял из всевозможных уверток. "Неисповедимы пути Господни" и так далее. Я не стал спорить с ним, но во мне поднялось раздражение. Я рассказала ему о наших детях, и он побелел как полотно и смотрел на меня пристыженный — как будто сам был виноват в этом. В конце концов он сказал: "Я заклинаю вас, не продолжайте".
"Да, да".
"Ты ни разу не спросил о детях".
Герман помолчал мгновенье. "О чем тут спрашивать?"
"Нет, не спрашивай. Я знала, что среди взрослых бывают великие люди, но что дети, маленькие дети, могут быть великими настолько — в это я никогда бы не поверила. Они повзрослели за одну ночь. Я отдавала им часть моей пайки, но они отказывались есть эти куски. Они пошли на смерть как святые. Души существуют, они есть Бог, которого нет. Не возражай мне. Это мое убеждение. Я хочу, чтобы ты знал, что наш маленький Давид и маленькая Иошевед приходят ко мне. Не во снах, а наяву. Ты, конечно, думаешь, что я рехнулась, ну и думай — мне это ни капельки не мешает".
"Что они говорят тебе?"
"О, много всего. Там, где они теперь, они снова дети. Что ты намерен делать? Разведешься со мной?"
"Нет".
"А что мне тогда делать? Приехать жить к твоей жене?"
"Прежде всего ты должна найти себе квартиру".
"Да. Оставаться здесь я не могу".