Если это грязь — растянусь в ней боровом.
Если это грех — первым прыгну в приготовленный для тебя костёр.
Всё равно — на моей спине возвращаться тебе домой. Опустошённой, затихшей, нагой и простоволосой по-прежнему, пугая проснувшихся дворников и неспавших всю ночь, захлебнувшихся желчью соседей. Не их время. Кончилась инквизиция.
Из какого ребра можно вылепить это грешное тело? Такое не изваять, не любя.
Бог ревнивый прогнал от Адама первую женщину, не из ребра, а из плоти и грязи вылепленную, потому что Адам рядом с ней забывал о нём?
Или потому, что ваяя из грязи и глины, возлюбил её сам, как Пигмалион Галатею? И побоялся на старости лет свою же нарушить заповедь?
Почему он отдал Лилит Дьяволу?
Чтобы можно было испытывать своих пророков, и жён, и детей их лишая: не возропщут ли? Нет: слава Господу! Всё во власти его. И другая жена уже им за то дана, и детей нарожала — пророки счастливы. Не заметили даже, что — не та жена. Всё равно — из того же ребра. Протез женщины. Голливудский стандарт. Даже родинки заштукатурены, все — блондинки и грудь по последней моде.
Не хочу я — другого, Господи. Эти морщинки появились на мраморе уже на моей памяти. А этому седому волосу — я виной. И не знаю я, кто гребёт уже в нашей лодке, а кто правит.
***
Неужели нужно было случиться такому, чтобы я понял, что не обязательны войны, необязательны старость и дряхлость? Необязательна умудрённость безусых Сократов и мудрость Соломонова, чтобы чувствовать, что тебе нужно быть рядом с женой каждый раз, когда выпадет случай, и не считать расходы с доходами, и срываться, лететь, плыть, прыгать с поезда, ловить попутки, бежать, будто кто-то гонится, успеть бы только.
Она и не гонится. Но всегда за плечом, с косой: примеряется.
Он как чувствовал. Зелёный совсем пацан. Даже штурманский ценз не выплавал. А успел — всё.
Олька — в чёрном, хоть и не Грузия. Не ты, его Олька. Говорит спокойно и буднично.
— Мы так радовались этой работе. Хорошо, что ты о нём вспомнил. Я — в декрете. Деньги кончились. Он сторожит машины какие-то.
Благодетель. Позвонил, вспомнил:
— Хватит держаться за жёнину юбку. Есть судно, есть место. Завтра к обеду будь в Одессе.
Благодетель. Облагодетельствовал пацана деревянным бушлатом.
И ведь всё позади: расслабились. Ещё раз пронесло. Уже выгрузились. Уже шли домой. Отдавай концы!
Что за команда? Никогда ведь не думаешь, что такие команды наверное — не иначе как с погребальной лодьи викинга.
— Нет — я счастливая женщина. Было всё у нас. И деньги, и нищета, и сказка просто, когда вы меня в Ялту взяли… Помнишь, выкрали просто? "Поварихи нет. Садись, поехали." Я потом звоню: "Бабушка не пугайся, я — в Ялте…", и хоть немного поплавал он, как хотел. Мир увидел. И сына — … тоже увидеть успел.