Дядя Федор просто собрал чемодан и, ни чуть не опасаясь того, что будут перекрыты все аэро-, авто-, железнодорожные и морские вокзалы города Новороссийск, улетел в Магадан добровольно. Совсем как в популярной тогда песне: просто так, не по этапу.
Шаровики! Халявщики! Привыкли, чтобы кролики им сами в пасть скакали! Выкусите!
По месту жительства, в Херсоне, им поинтересовались только однажды. И то, не органы, а кадры. Не знали, куда засунуть его трудовую книжку. Дядя Федор им конечно подсказал бы, но узнал об этом только через год, когда вернулся домой с сайровой путины с чемоданом хрустящих дензнаков, которые, как известно, рыбой не пахнут.
О мечте своей авантюрной юности (наводнять барахолки Родины дефицитным зарубежным товаром) он не вспоминал до самого развала Союза, когда первый президент Херсонщины стал бить в литавры, призывая рассеянных по пространствам единой и неделимой Сибири земляков к возвращению и труду на благо молодой херсонской государственности.
Поверил ему Дядя Федор. Вернулся. А теперь вот и трудился во благо, утоляя веками копившийся шоколадный голод нации.
Только вот Дормидонтыч ему в этом сильно препятствовал. Что такое пятьсот паков для нации? Тьфу и растереть! Как слону — груша.
Даже коллега Дормидонтыча, тоже капитан (из уголовного розыска), подключившийся к делу на завершающем этапе, не смог установить, в каком именно притоне сити оф Ялта шериф Дормидонтов арестовал этих изрядно потрепанных представительниц древнейшей профессии. Впрочем, обе жрицы скорее всего сдались носителю шерифской звезды добровольно, поскольку прибыли на пароход без наручников.
И сразу же были препроваждены давать показания в участок шерифа Дормидонтова, вопреки всем вестернам не разделенный пополам стальной клеткой. В качестве понятого Дормидонтыч пригласил представителя поварской общественности Витьку.
До сих пор не ясно, собирался ли капитан Дормидонтов применить к более молодой леди недозволенные методы допроса, потому что вторая задержанная вскоре была отконвоирована Витькой в каюту Дяди Федора.
Витька считал, что вряд ли. Потому что уже на момент его ухода, Дормидонтыч заметно перебрал неразбавленного содовой виски, и даже раздавил собственные очки путем посадки на них второй задержанной, весьма солидной дамы с профилем Роксаны Бабаян и габаритами Нонны Мордюковой.
Почему Витькой была выбрана именно каюта все еще дрейфующего в районе круглосуточной бадеги Дяди Федора, а не одна из пустующих пассажирских кают, догадаться нетрудно. Оба "созвездия" в свое время были госпитальными судами. При переоборудовании же в пассажиров, второго механика поселили в бывшем изоляторе, с отдельной душевой и гальюном. Подобной роскоши на "Кассиопее" был лишен даже капитан, каюта которого выходила прямо на одноименный мостик.