Войдя в город, муджахеддины поделили его — на севере стояли отряды Масуда, относительно свежие, не измотанные боями, получившие в свое время значительное количество вооружения из СССР, с ним же был генерал А.Р. Достум со своей узбекской пятьдесят третьей дивизией, сохраненной в полном составе и узбекскими племенными ополчениями. Они же в основном взяли центр города, на юге же были боевики Гульбеддина Хекматьяра, председателя Исламской партии Афганистана. Остатки партии Ватан мгновенно раскололись на два лагеря, при этом раскол произошел не только по партийному, но и по национальному признаку. Парчамисты — в основном представители этнических меньшинств, таджики, узбеки, хазарейцы, но были и пуштуны из генералитета, которые не хотели встречаться с Танаем, мог отомстить за подавление его мятежа — ушли к Масуду и Достуму. Халькисты — в основном этнические пуштуны — ушли к Хекматьяру, пуштуну, собиравшему под свое крыло пуштунов под националистическими лозунгами. Не последнюю роль в решении халькистов сыграло то, что на стороне Хекматьяра воевал бывший министр обороны Афганистана Шах Наваз Танай. Самое интересное было то, что пуштуном был и сам Наджибулла, самым настоящим пуштуном из рода ахмадзаев, но если пуштун Хекматьяр требовал его смерти (скорее всего его устами требовала смерти бывшего президента пакистанская разведка) — то таджик Масуд не торопился с подобными решениями, вероятно намереваясь использовать бывшего президента в каких то политических раскладах, ведь он был последним законно избранным руководителем страны.
Сразу после взятия Кабула началась дележка власти. Естественно — недемократическая, о какой демократии можно говорить в разоренной многолетней войной стране. На данный момент сильнее были люди Масуда, потому что к нему переметнулась значительная часть "почищенной" Наджибуллой армии, да и сам Масуд был намного более умеренным, чем Хекматьяр — был же у него начальник охраны русским и половина охраны тоже из русских — и что? Да ничего, русские и русские, Масуд отличался терпимостью к таким вещам. Поэтому — Масуду удалось продавить на должность президента Афганистана сначала на шесть месяцев, а потом и на два года — профессора Бурханутдина Раббани, вожака моджахедов, руководителя Хезб-джаммат-е-ислам, Исламского общества Афганистана, одного из старейших борцов, имевших среди своих кличку "устад", профессор.
Выбор оказался неудачным и обрекающим страну на новую бойню. Профессор Раббани был стар и не имел опоры среди моджахедов, от его имени в ИОА фактически руководил Масуд, но сам Масуд становиться президентом не захотел. Президент был таджиком — для пуштунов, большинства населения Афганистана, причем коренного населения, а не пришлого с севера — этот выбор был как красная тряпка для быка, пуштун не мог подчиняться не пуштуну. Кроме того Раббани был педофилом и все это знали — его и из Кабульского университета исключили не только за высказывания против властей, но и за педофилию.