Ах, да, забыл сказать. Договор об аренде земель был на сто лет. И заканчивался он, соответственно в одна тысяча девятьсот девяносто четвертом году. И Пакистан возвращать земли конечно же не собирался.
— Да, именно об этом. Покажи.
Третий офицер — у него был чемоданчик, небольшой — раскрыл его и начал выкалывать на стол бумаги.
— Подпишите это, и я выведу вас отсюда.
Наджибулла усмехнулся
— Чтобы выбросить с вертолета? Я слышал, вы практикуете такое.
— Отнюдь. Мы же коллеги. Мы отправим вас к семье. Кроме этого — вы должны будете записать обращение, где подтвердить подлинность подписи документа. Нам невыгодно будет ваша смерть, нам нужен будет живой свидетель.
Это был договор о делимитации границы. Над его подготовкой трудились несколько месяцев, подгоняли. В портфеле у Таная нашли несколько чистых листов советской бумаги — договор был напечатан именно на этой бумаге, на специально купленной электрической советской печатной машинке.
— Обратите внимание вот на что. Всем нужен будет мотив. Мотив того, что вы это подписали. Этим мотивом будут двадцать миллионов долларов, которые мы перечислили на открытый номерной счет. Этот счет и в самом деле существует, и мы и в самом деле перечислили на него деньги, еще тогда, давно. Подпишете — и счет ваш.
Еще тогда, давно… Пакистанская разведка готовилась провернуть эту операцию еще в девяносто втором, но не получила доступа к президенту — тот перехитрил всех и скрылся в миссии ООН. За провал сняли директора ИСИ, но дело было не поправить. На реализацию этого проекта ушло целых четыре года.
— А если я откажусь?
— У вас есть семья… — пожал плечами Фахим — подписывайте. Она будет залогом того, что вы будете молчать.
Президент зачем то посмотрел на стену, потом подвинул к себе бумаги, взял ручку и…
И Фахим и даже Шариф расслабились, они не воспринимали президента как человека, способного оказать чисто физическое сопротивление, тут сказывались чистые предрассудки, что за главу государства воюют такие как они, бойцы невидимого, а порой и видимого фронта. Но перед ними был очень сильный физически человек, пуштун, борец — и сейчас видимо он решил, что терять ему уже нечего. Упоминание семьи сыграло для этого гордого человека роль триггера, спускового крючка.
И началось безумие.
Взревев как раненый бык, президент вскочил, опрокидывая стул, перехватил ручку и воткнул ее в глаз стоящему рядом пакистанскому разведчику, пистолет у него был на поясе, в открытой кобуре — и он выхватил его. Плеснуло кровью, ужасом, бригадир Фахим оцепенел, а Алим Шариф сунулся за пистолетом, который носил скрытно, но достать пистолет и выстрелить не успел. Президент успел первым, Алима бросило на пол, еще две пули принял в себя бригадир Фахим, один из самых опытных разведчиков Пакистана…