Странник повернул голову и посмотрел на лежавший в снегу пистолет.
Густав с громким чмоком вытащил палец из правого глаза волка. Он попытался воткнуть его в левый, но вожак дернул головой, разбрызгав капли крови. Густав не уследил за сдерживающей рукой, и челюсти зверя щелкнули слишком близко от лица, больно задев нос.
Густав напрягся, опять потянувшись к целому глазу, который натужно вращался в орбите, следя то за надвигающимся пальцем, то за самим странником. Прозрачная полусфера была близка, ноготь застыл в миллиметре от нее.
Но в этот момент в выдавленной глазнице началось какое-то неприятное шевеление. Что-то черное выбиралось оттуда. Матово-блестящее, гладкое и чавкающее.
— Хрень! Блядская хрень! — закричал Густав.
Он увидел, как из волка наружу выбирается черная улитка. Такого он точно не ожидал, и, когда обжигающий круглый рот слизняка коснулся кисти Густава, организм его сам перещелкнул какой-то невидимый тумблер и вложил все силы в последний рывок.
Странник вонзил указательный палец в уцелевший глаз волка и, когда тот обмяк от новой вспышки боли, выскочил из-под него, успев полоснуть ножом по горлу. Черная улитка, так и не успев толком присосаться к Густаву, выпала из глазницы на землю и завертелась как на раскаленной сковороде, видимо, ощутив холод.
— Черт! Черт! Черт! — бормотал Густав, отступая от тяжело и медленно поднимающегося на ноги волка, в окровавленных глазницах которого продолжалось червивое копошение. Странник ожесточенно тер запястье, которого коснулись острые зубы коровьей улитки.
Он поднял с земли пистолет.
— Подарочек тебе, сука! — крикнул странник и выстрелил.
Пуля снесла часть морды волка, и оттуда посыпалось что-то малоприятное. Может быть, слизняки, может быть, что-то еще, но все это, падая на холодный снег, шипело и верещало на каких-то ультразвуковых частотах, больно резавших слух.
Странник еще раз нажал на курок. И еще раз. И еще.
Когда боек начал щелкать впустую, странник сделал несколько шагов назад и уперся спиной в борт корабля. Его трясло.
Волк с развороченной передней частью туловища валялся в темном кругу взрытого снега, но все еще жил. Он загребал лапами, шевелил хвостом. С ним было покончено. Неизвестно, конечно, будет ли он подавать признаки мертвой жизни вечно, поэтому лучше бы его сжечь, но лишнего топлива не было.
Поэтому странник решил перенести горючее на другую сторону, чтобы всю ночь следить за тем, что когда-то являлось вожаком.
Пошатываясь, он подошел к приготовленным для костра щепкам, как вдруг заметил какое-то движение на насыпи. Внимательно присмотревшись, странник увидел поднимавшихся на нее волков. Как же он забыл о них? Или, вернее, так: как они дали забыть о себе? Видимо, они следили за боем между вожаком и странником издалека и теперь спешили убраться отсюда.