Вечером Сэмуель ожидал визита, не зная как унять волнение. И к моменту, когда она появилась, он уже твердо знал, что будет делать. Прежде всего он поставил невдалеке бутылку с джином, намереваясь угостить ее. Затем он уж сориентируется. Она вошла к нему, отложив пальто на спинку единственного стула и протянула ему рукопись. "Я подожду, пока Вы прочитате, там есть немного правки, которую я должна пояснить." Сэмуель предложил ей джина, но она улыбнулась (совсем не так, как сделала бы это в оффисе), и вынула из сумочки бутылку настоящей евразийской водки. Они выпили, Сэмуель взял ее за руку, притянул к себе, обнял, и сжав в объятиях повалил ее на пол. "Сейчас она начнет вырываться и отталкивать меня руками" – подумал он, и с изумлением увидел, что вместо этого ее руки спешно рассегивали ее же одежду…
Когда они закончили, она рассказала ему о себе. Звали ее Ева, и это имя как нельзя лучше подходило к ее пышущему женской сущностью телу. Оказалось, что она родилась в бедной семье, где ей никогда не хватало ни еды, ни игрушек, а о новом платье приходилось лишь мечтать, поскольку приходилось ходить в обносках, оставшихся еще с тех времен, когда ее мать была в ее возрасте. "И тогда я решила, что я так жить не буду. Что угодно сделаю, но не буду!" – объяснила она поджав губы. И это ей удалось. Столичные бизнесмены умели ценить сговорчивую и к тому же полезную красоту, а она была полезной не только в постели. Поэтому сменив несколько хозяев она быстро сделала карьеру секретутки, и теперь была частной собственностью банкира. "Ну и гады же они," – говорила она, – "Я для них кукла, товар. Мой предыдущий шеф хотел получить кредит в банке, вот и отдал меня в придачу к процентам… Впрочем, мне же лучше. Кредит этот козел так и не отдал, так мальчики его неделю назад убрали. Останься я с ним – куда бы теперь? А нынешний сам кого угодно уберет." Ева ценила свое нынешнее положение, но при этом не упускала случая в тайне отомстить владельцу. "Так что я на тебя сразу глаз положила," – улыбнулась она, – "Знаешь как приятно сознавать, что своему козлу рога наставила?" Сэмуель было удивился, почему она не давала знать об этом раньше, но она быстро пояснила причину: "Ты что – рехнутый? Они бы тебя тут же за одно место подвесили бы, если бы заподозрили. И мне бы тоже не поздоровилось. Босс у меня брезгливый." Закончив объятия на полу, они оделись, добавили еще немного водки, а затем она передала ему пояснения по статье и, договорившись о новой встрече, удалилась.
После этого они еще несколько раз встречались к огромному взаимному удовольствию, но ничто не вечно, все приходит к своему концу, не вечен оказался и их роман. Когда они в очередной раз лежали обнявшись у него дома, в дверь ворвались несколько крепких парней и стали их бить. Через некоторое время Еву, как была без одежды, связали и унесли по лестнице, а Сэмуеля продолжали бить, пока он не потерял сознание. Очнулся Сэмуель в камере. Вскоре он уже знал, что ему предъявлено обвинение в изнасиловании и жестоком избиении жертвы, которой очевидно считалась Ева. У обвинения были свидетели, несколько парней, якобы случайно проходивших мимо и бросившихся на выручку, услышав крики жертвы. Спорить было бессмысленно, Сэмуель понял, что Еву зааставили дать соответсвующие показания, и что теперь ничто не спасет его от тюрьмы. Через пару дней его предположения полностью подтвердились, когда его перевели в общую камеру, где все были уже в курсе настоящего положения дел, и более того, имели поручение периодически учить его разными средствами, среди которых избиение было еще не самым страшным. Один из "учителей" в минуту добродушного настроения сказал ему: "Ты думаешь твоей шалаве сейчас легче? Ее тоже учат. А как ты в зону отправишься, так ее на улицу выгонят."