— Шидловский ко мне писал и присылал нарочно в один день дву человек наскоро, чрез почту, сотника да писаря, что конечно Драной с войски идет на меня.
То же подтвердил и шпик, побывавший по приказу того же Шидловского «в войсках воровских». Долгорукий готовится к сражению. В начале июля выступает с полками против повстанцев. Сетует, что «тут (на Валуйках и по Украине. — В. Б.) люди зело шатки и ненадежны». В момент отправления в поход («сего ж часа и минуты») князь получает новое сообщение Шидловского и наскоро дописывает письмо царю:
— Пишет (Шидловский. — В. Б.), что вор Драной, собрався с войски, пришел к Тору и стал обозом. И я сего ж часа и минуты пошел к Шидловскму в соединение.
Вести, полученные князем, в целом были верными. Но не во всем. Булавин не шел к Драному на помощь. Ему не до этого — и в Черкасске хватало хлопот и неприятностей, и с другими повстанческими войсками нужно держать связь, помогать чем можно. Отнюдь не все шло так, как предполагали, когда обсуждали на кругах планы походов. Игнат Некрасов, посланный в середине мая с 2-тысячным войском на Хопер, должен был идти в Пристанский городок — «для бережения городков (по Хопру, Медведице и другим соседним рекам. — В. Б.) от московских войск для того, что Лучка Хохлач с войском от московского войска побит; и чтоб хоперских и иных городков до разорения не допустить». Но Некрасов туда не дошел, и по очень важной причине — в Черкасске раскрыли заговор старшин против Булавина, и атаман срочно вернул ближайшего своего соратника. Правда, заговор оказался непрочным, распался. Булавин, успокоившись, снова направляет Некрасова, но не на Хопер, а на Волгу — на «Аюкиных калмык». С ним пошло 5-тысячное войско. На северном направлении активные действия затихли, хотя «шатость» в тех краях продолжалась. Долгорукий, например, пишет Петру о неспокойном состоянии Воронежского края. А Волконский, козловский воевода, шлет вести Меншикову о тамбовских делах:
— Воровския колмыки в сем июне месяце, подъезжая воровским наездом по подсылке Буловина, Танбовского уезду в селах, которые от Танбова в 15-ти и в 5-ти верстах, одного на заставе дворянина убили до смерти, а иных многих ранили, также многих с женами и з детьми в полон побрали, а домы их жгли и разорили, и пожитки и всякую скотину, и лошадей пограбили. И от Танбова за несколько верст вблизости, в степи, колмыков и козаков тысячи с полторы человеков, собрався, стоят.
Главные события восстания разворачивались в эти майские и июньские дни по Северскому Донцу, где боролись повстанцы Драного, и на Волге. На восточном фланге повстанческих действий объединили свои силы Павлов, Хохлач и Некрасов. Еще до прихода Игната повстанцы Хохлача овладели городом Камышином (Дмитриевск на Камышевке). В конце мая Хохлач и Некрасов подошли к Саратову. С ними пришли четыре тысячи повстанцев. Они ночью «жестоким приступом» пошли на город. Но их отбили. Два дня спустя повстанцы снова ринулись на штурм. В ходе боя у них в тылу неожиданно появились калмыки, посланные ханом Аюкой. Булавинцы, разбитые под стенами города, отступили вниз по Волге. Они оставили под Саратовом несколько сот убитых и раненых. Не удалось повстанцам, как они хотели, «прибыльщиков на Саратове и в иных городах порубить».