Они сразу же выдвинули версию о самоубийстве Булавина. Им это было выгодно по всем статьям: убитый атаман многое знал об их причастности к восстанию; теперь об этом, как они думали, никто и не будет вспоминать; нужно было оправдаться перед властями и в том, что они не получили, как хотели, Булавина живым. Кроме того, все — и заговорщики, и власти — не прочь были изобразить смелого народного вожака самоубийцей, трусом, испугавшимся расправы, человеком малодушным. Самоубийц, по тогдашним понятиям, не считали достойными похорон по православному обряду — отпевания в церкви, провожания на кладбище, захоронения в могиле. Их бросали, как животину, на свалку, в общую яму или отхожее место. Тем самым на главного предводителя народного движения, на само восстание бросалась тень презрения и проклятия. Имя его предавалось анафеме. Все это — для обработки общественного мнения, воздействия на умы и души людей.
— В нынешнем 708-м году июля в 7-й день, — писал Зерщиков азовскому губернатору в день убийства Булавина, — пересоветовав мы Войском Донским на острову у себя тайно, согласясь с рыковскими и с верховыми козаками и собрався с воинским поведением, с ружьем и пришед х куреню вора и изменника проклятого Кондрашки Булавина и чтоб его, вора, с ево единомышленники поймать.
После описания осады куреня, перестрелки Зерщиков продолжает:
— И видя он, вор, свою погибель, ис пистоля убил себя сам до смерти. А советников ево проклятых всех переловили и посажали на чепи до великого государя указу и поставили крепкие караулы. А тело ево, проклятого, мы Войском Донским для уверения посылаем к вам в Азов.
Тело Булавина привезли к азовскому губернатору на следующий день после переворота, и он смог известить о том царя:
— А по осмотру у того вору голова прострелена, знатно ис пистоли, в левый висок, и от тела ево смердит. И мы, холопи твои, велели у того воровского тела отсечь голову и тое ево воровскую голову велели лекарям до твоего великого государя указу хранить. А тело его за ногу повешено у рек Коланчи и Дону, где у присланных ево воров был бой.
Так началась посмертная месть врагов Булавина, надругательство над его телом. Ложную версию о самоубийстве Булавина, пущенную в ход Зерщиковым, от Толстого восприняли московские власти, Петр, Меншиков, Долгорукий и другие. Царь получил сообщение Толстого две недели спустя после гибели Булавина и, находясь в Горках, под Могилевом, распорядился отслужить молебен и сделать салют. Хотели сделать то же и в Москве, но отказались — вдруг простой народ заволнуется, а тем паче забунтует...