— Смотри в ложу налево… красавец с розаном… если бросит стихи, надо прочесть их… он хороший господин… было бы не дурно… старайся… бросит букет…
Но проходит первая пьеса, а букета Альбертине никто не бросает. Гратанбуль принимается за свою должность: одевает актрис, а дочь свою уверяет, что в последней пьесе, наверное, уже будет ей поднесен букет.
— Откуда вам известно, моя заботливая маменька, что мне, а не другой эта честь предстоит?
— Какая ты глупенькая… он мне объяснялся, должно быть, в своих чувствах для тебя… чему тут удивляться…
— Он очень дурен собою… похож на негра, ваш красавец…
— О! Какая ты требовательная. Он отличный милый… умеет жить… пьет самые лучшие вина.
— Ты с ним ликеру угостилась?
— Неправда… не он на меня сильно подействовал.
— Будьте, мамаша, внимательны к Вишенке, она мне зашивала панталоны.
— Чем же выказать это внимание к ней? Ей ничего не нужно: она тонка, стройна и одевается сама без помощи других. Ты была великолепна в гусарском мундире!
— В самом деле? А знаете ли, какой ничтожный сбор?
— Я тебе давно говорила, что мы неудачно избрали себе труппу. Твой талант ведь не оценили. Я на твоем месте воспользовалась бы первым случаем и…
— Госпожа Гратанбуль, ступайте в свою будку! — кричит Пуссемар.
— Хорошо, идем. Отправляйся и ты, да усмири своих барабанщиков.
— Я уже троих прогнал, а вы тоже старайтесь получше суфлировать.
— Охота была мне подсказывать, когда только и слышно, трах… тарарах, не хочешь ли, чтобы я суфлировала отступление, тогда не лучше ли поступить уже мне в полк и маршировать с твоими барабанщиками.
Вишенка совсем не одета. На ней ситцевое платье и на голове ничего, кроме своих прекрасных волос. Волнение и страх перед выступлением на сцену увеличивают ее красоту. Она не хотела румяниться, и стоило много труда возлюбленному, чтобы уверить, что без этого актеры много теряют на сцене.
— Не робей, Вишенка… ты так очаровательна, так хороша собой, что этого одного достаточно, чтобы сделать хороший эффект, да и роль свою ты не позабудешь, потому что в ней только два слова нужно сказать.
— Боже мой! Как много странного и непривлекательного в жизни актеров! Знаешь ли что, отпусти меня… я ни малейшего призвания не имею к этому поприщу.
— Ты хочешь уйти… что же нам теперь делать?.. Ведь в афишах напечатано, что будет дебютировать молодая особа в первый раз, в роли Розы.
— Зачем это напечатали?
— Затем, чтобы публика была снисходительна к тебе.
— Что же делать, когда так судьба решила.
Занавес поднимается… В театре водворилась тишина, и слышен только голос Серполе, который говорит: