В это время гнусаво загудел рог, и к воротам замка медленно двинулась тройка конногвардейцев в латах побогаче. Видимо, парламентеры. Как это все узнаваемо. Ну, что ж, послушаем…
— Именем вашего сюзерена, графа Оргида, приказываю открыть ворота!
— Зачем? — просуфлировал я десятнику замковой стражи, толкнув его локтем в бок.
— Зачем? — проревел десятник. Солист, твою мать.
— Чтобы взять в железо и представить на суд графа мерзкого отцеубийцу Онто ля Реган!
Это про меня, если кто не догадался.
— Такое обвинение… — начал шептать я.
— Такое обвинение не подлежит рассмотрению судом графа, — включил свой усилитель и колонки десятник, — требуем королевского суда!
— Тем более что баронетт Онто ля Реган не виноват. В замке лежат трупы пятерых наемных убийц, которые и убили барона ля Реган, капитана Гурда Традда и двух стражников!
Вот черт, десятник, я тебя не уполномочивал на песни. Несешь отсебятину. Но, в принципе, все верно. Интересно — о двух стражниках я не знал. Хотя понятно — должны же были убивцы как-то попасть в замок.
— Нам об этом ничего неизвестно, — это парламентеры. — У нас приказ графа! Если через час вы не откроете ворота — мы возьмем замок огнем и мечом!
Ага, неизвестно! А разве вам лекарь не напел? А может быть и на самом деле не напел? Скорее всего, эта тайная операция не для ваших ушей.
Ну, хорошо. Час есть, а это море времени.
— Десятник! Я не хочу напрасной гибели людей и уничтожения замка. Я решил предстать перед судом короля. Но сам. За пять минут до срока открыть ворота, оружие сложить, слуг разогнать по жилью. Берегите женщин, пусть все время около них будут крепкие мужики. Исполнять приказы представителей графа. Сохранить людей и имущество. Попросить помощи в погребении барона и провести обряд — к покойному претензий нет. Вернусь — за все строго спрошу! Бе-е-гом!
— Игги! Сюда! Быстро найди мне вот такой кусок войлока, пропитанный резиной кусок материи, котелок на треноге, трут и кресало, специи, еды дня на три, ну, сала, мяса там копченого, лука, чеснока, крупы — что бы долго не портилось… Да, еще и меда. Все ко мне в кладовку, знаешь? Ага, тогда — мухой!
А я к барону. Попрощаться и занять некоторую сумму на дорогу.
Выгнав из спальни барона плакальщиц, я молча смотрел на покойника. Обмытый и принаряженный барон выглядел уснувшим. Прости, я не дал тебе счастья. А может и дал. Но все равно — прости! И прощай.
Тайник, где хранились деньги и ценности, барон сыну показывал. Из шкатулки я забрал все. Кому оставлять? Какой-то перстень, крупный и непривычных рубленых форм, больше тридцати золотых, много серебра, меди нет. Сумма большая, просто огромная. Две-три фермы можно купить, скот, инвентарь и еще останется на пропой в течение полугода. Но не для русского человека, конечно. А где грамота на владение баронством? Ага, вот она, и выписка о рождении баронетта Онто ля Реган, паспорт, стало быть. Баронская корона… простенькая какая… Пусть тут и полежит, в ближайшем будущем она мне не нужна. Ну, все. А теперь в кладовку.