Игги все еще дрых в койке напротив. Остальных гвардейцев в поле зрения не было. Было ранее утро.
Напевая "Утро краси-и-т алым цветом стены древнего-о-о Кремля…", я произвел все необходимые помывочно-оправочные утренние действия и поскакал по лестнице вниз — позавтракать. Вот там-то, в полумраке неосвещенного зала гостиницы и произошло непоправимое…
Как раз на фразе "Вставай, вставай, кудрявая…" на меня налетела какая-то фигура, нагруженная огромным подносом с мисками и прочим столовским инвентарем. Я еле-еле уберег свой живот от удара этим тараном, притормозив и подняв в воздух телекинезом неизвестного террориста. Живот-то уберег, но, как выяснилось, — потерял сердце… Ибо аккуратно поставленный на пол террорист спокойно освободился от подноса, задушевно мне улыбнулся и пробил маленьким, но жестким кулачком прямо в солнечное сплетение! Глаза у меня вывалились, рот сам по себе открылся… В это время гулко стукнули открываемые снаружи ставни, и в зале стало немного светлее. Террористом оказалась девушка. Но не просто девушка, а Девушка Моей Мечты! Вот так — все с большой буквы. Это была ОНА!
— Ты… кхто? — просипел я. — Зачем дерешься?
— Никому! Запомни, урод пьяный, — ни-ко-му! — не позволено прикасаться ко мне, понял?
— Да понял я, понял! Только ведь я к тебе не прикасался… — я огляделся, притянул с соседнего стола здоровенный и тяжелый шандал со свечами, зажег их и поднял шандал в воздух между нами. — Вот так это было!
— Все равно — ни-ко-му!
А я не слушал, я все глядел на нее. Была такая польская актриса — Беата Тышкевич… давно это было. Я был юн и глуп, а она была моим идеалом женской красоты. Так вот, эта судомойка, с растрепанными волосами, в переднике, с мазком сажи на щеке — была вылитая она…
— Ты Хельга? Привет тебе от Вожака…
— Привет… — машинально ответила она. — От кого?
— От кого слышала, от Вожака… Знакомое имя? У меня есть рекомендательное письмо, сейчас… — я порылся в кармане и достал мятое письмо. — Вот, возьми!
Хельга подошла поближе к свету и дважды пробежала письмо глазами. Потом внимательно посмотрела на меня и прочитала письмо еще раз.
— Ну, что скажешь?
— Все равно, прощения просить не буду, господин барон!
— Дура ты! Какое еще, к черту, прощение? Что пишут?
— Все, что надо пишут… Сказано — предоставить вам неограниченный кредит и оказывать любую — она голосом выделила это слово, — помощь!
— Не надо никакого кредита! А помощь, может и понадобится помощь… Покормишь?
— Конечно, господин барон, я сейчас!
— Послушай Хельга, не надо вот этого… "Господин барон!", " Господин барон"… — я помолчал. — Ты хочешь верь, хочешь не верь… но меня тоже зовут Хельг… Вот так-то…