Два-три конвульсивных движения её тела заставили меня ещё сильнее с отвращением нажать подушку.
Затем всё как-то кругом пошло у меня в голове, я вдруг почувствовал страшную усталость и впал в какое-то забытьё.
Не помню, сколько времени оно продолжалось, но я очнулся с мыслью:
— Не видал ли меня кто-нибудь?
Кругом было тихо. Я, на всякий случай, оглянулся. Никого.
Как вдруг я вскрикнул.
Напротив, на стене, навалившись на что-то всею своею массой, лежало чёрное чудовище, медленно поворачивая свою огромную голову.
Я закричал, кинулся с подушкой в руке к двери, но оно, тоже схватив что-то огромное чёрное, одним шагом перешагнуло через всю комнату и стало прямо предо мною, загородив дорогу.
Тогда я закричал от ужаса и упал без памяти.
Сбежавшаяся прислуга нашла меня около двери лежащим без чувств, с крепко зажатою подушкой в руке. Труп жены уже холодел. Доктора нашли, что она умерла от апоплексического удара, и утешали меня в моём «горе», говоря:
— Этого и следовало ждать.
Я, впрочем, не помню, что именно говорилось, что делалось вокруг в течение этих трёх дней.
Я был занят своими мыслями. Ночная сцена не вызывала во мне ни ужаса ни отвращения, — я просто старался не думать о ней, и это мне удавалось. В общем я чувствовал себя спокойным и как-то равнодушным ко всему.
Так шло до самых похорон.
Я стоял около могилы, где-то в толпе, когда все расступились, чтоб пропустить меня бросить первую горсть земли.
Что-то пели. Кто-то плакал.
Я спокойно сделал два шага к жёлтой куче песку, которая возвышалась на краю могилы, и вдруг передо мной скользнула по земле и потянулась в могилу она, моя тень.
Она, та самая, которая видела всё, она снова появилась передо мной, чтоб повторить мне всё, и тянула меня за собой в могилу.
Говорят, я страшно закричал.
Но я помню только, что услышал словно какой-то чужой, страшный, раздирающий душу вопль и кинулся вперёд, чтоб задушить «её»…
Не помню, что я потом говорил, кричал, делал, что со мной было, — когда я очнулся, я сидел на каком-то могильном памятнике, окружённый толпою провожатых, кто-то подавал мне воды, кто-то советовал прийти в себя.
Мне сразу бросились в глаза изумлённые лица, послышались разговоры, восклицания:
— Этого не может быть!
— Он просто помешался!
— Однако!
— Невозможно!.. Он так терпеливо сносил!..
— Бывает, что убийцы в такие минуты…
— Просто бред!
— Тс. Он очнулся!
Я понял, что, вероятно, что-нибудь сказал, тревожным взглядом оглянул всех, поднялся, чтобы что-то сказать, — и вдруг увидел, как какое-то тёмное пятно скользнуло по памятнику. У меня остановилось сердце: через памятник переползла моя тень, её голова виднелась на пальто моего знакомого, словно она добиралась, чтоб сказать ему на ухо мою тайну.