Да и то редко.
Итак, однажды я решил превратиться в турка.
Подъезжая к курорту, я в вагоне, в купе, надел феску, и едва вышел на платформу, ко мне бросились все комиссионеры всех лучших пансионов.
Ещё бы! Каждому пансиону лестно иметь у себя турка!
Я выбрал самый лучший из наилучших, и комиссионер, которому все завидовали, шепнул мне:
— Хозяин с удовольствием сделает вам даже скидку!
Я думаю!
В книге для приезжающих я сделал несколько каракуль и поставил в скобках:
— Осман-Дигма-Бей.
А через две минуты ко мне явился сияющий хозяин:
— Я в первый раз ещё имею честь принимать у себя турка! У меня бывали англичане, французы, немцы, испанцы, русские, даже греки и венгерцы. Но турок, — турок это ещё в первый раз. Я очень, очень рад!
Затем я слышал, как он по очереди обходил все двери, стучал, входил на минутку, говорил что-то и бежал стучать в следующую дверь.
Из-за дверей при этом слышались изумлённые восклицания мужские и женские:
— Да неужели?!
Это он сообщал:
— К нам приехал турок!
К табльдоту явился весь пансион. Мужчины во фраках. Дамы декольте.
Обед с турком! Это был обед-gala. Ведь не всякому случается в его жизни обедать за одним столом с турком.
Во внимание к моим восточным нравам меня посадили между двумя дамами.
И я видел, как у них даже плечи покраснели от гордости:
— Значит, мы ничего себе, если нас выбрали для турка!
Остальные дамы смотрели на них с завистью.
А когда я имел случай одной соседке передать соль, а другой — горчицу, — они были в полном и неописанном восторге.
Все с удовольствием переглянулись:
— Каков?!
— Давно вы из Константинополя? — спросила меня хозяйка.
— Два месяца! — отвечал я.
— Я не имела случая посетить Константинополь Но я бы очень хотела быть Говорят, это такой красивый город.
— Да, Константинополь удивительно красив! — ответил я, но спохватился и, скромно опустив глаза, добавил:
— По крайней мере, так говорят!
Тут все принялись наперерыв расхваливать Константинополь.
Оказалось, что никто ещё «не имел случая посетить этот город». Но что все «ужасно хотят». И что все много о нём читали.
— Эти мечети и минареты, прямые, как стрела, которые уносятся в безоблачное небо!
— А Босфор!
— Особенно в лунную ночь!
Я почувствовал удовольствие, что родился в таком красивом городе.
— Турки — ужасно храбрый народ! — воскликнул кто-то, и все подхватили:
— О, да! О, да! Храбрый и мужественный народ!
И тут, — вот тут-то в первый раз, — я и почувствовал в душе своей гордость,
Что ж удивительного! Приятно, когда тебя принимают за представителя порядочного народа.
Я покраснел, и покраснел при этом искренно. И опустил глаза.