Дверь была очерчена пентаграммой. Это постарался Буцефал. Чтобы не шастали, пока он филонит на свежем воздухе. Красная линия горела, как неоновые трубки в рекламе. Герд прошел с некоторым усилием. Он умел проходить через пентаграммы. Ничего особенного – словно прорываешь полиэтилен. Пентаграмма – это для новичков, или для слабосильных, как, например, Ляпа-Теленок. Герда она не остановит. Невидимая пленка чавкнула, замыкая дверной проем. На желтом, яблочном пластике пола сидел мохнатый паук. Он был величиной с блюдце – расставил кругом шесть хитиновых, колючих лап. Шевелились пилочки жвал, и на них влажно поблескивало. Герд с размаху пнул его ногой. Паук шлепнулся о стенку плоским телом и заскреб когтями по пластику. Пауки нападают на людей. Яд их смертелен. Так говорят. И рассказывают жуткие истории о съеденных заживо в горных пещерах: паук за ночь бесшумно затягивает вход паутиной, которую не берут никакие ножи, и затем ждет, когда добыча ослабеет от голода. Еще говорят, что они опустошают небольшие деревни. Поганка раз забрел в такую – сквозь булыжник пробивается нехоженая трава, и дома от крыши до земли опутаны толстой сетью.
Конечно, нас ненавидят. Истребляют, как волков. Потому что мутагенез усиливается в нашем поле. Там, где много одержимых,- например, в санатории. Взрыв мутаций. И появляются пауки с блюдце, или гекконы, которые выедают внутренности у овец, или мокрицы, могущие проточить фундамент дома, как мыши сыр. Ничего странного …
В коридоре горели всего две лампы – в начале и в конце. Между ними пологом висела темнота. Из нее вынырнул второй паук и потащился следом. «Я не человек, вот и не нападает,- подумал Герд.- Хотя пауки на меня все-таки реагируют. Значит, еще осталось что-то человеческое. На других они вовсе не обращают внимания». Он спустился по лестнице. В окне между пролетами, как нарисованные, застыли фосфорические седые горы. Шалаш у реки – это глупость; И вообще все глупость. Зря он затеял. Бежать некуда. Разве что в Антарктиду. Но и толочься здесь тоже глупо. Тогда уж проще прыгнуть в пролет. Покончить сразу. В темноте на лестничной клетке кто-то шевельнулся. Буцефал? Нет – старина Буцефал сейчас во дворе, слюнявит щебенку. Его не оторвать. И Поганка тоже спит. А учителя, так они носа не высовывают по ночам, боятся: метаморфоз у взрослых протекает очень тяжело – и галлюцинации у них, и боли, и обмороки.
– Ты куда собрался?- спросили тонким, пищащим голосом.
Надо же – Кикимора. Герд разозлился. Она-то что бегает в такое время?
– Ты собрался уходить?- маленькая рука уперлась ему в грудь, пальцы, как у мартышки, поросли шерстью. Настоящая кикимора.- Я так и думала, что ты захочешь уйти. Я почувствовала и проснулась. Я тебя все время чувствую, где бы ты ни был. Учитель Гармаш говорит, что это парная телепатия. Мы составляем пару и я – реципиент … А ты меня чувствуешь? . .