Женщина махала им:- Скорее! . . Послышались крики- пока в отдалении… Визг… Пистолетный выстрел . . . Кинулись в небо испуганные грачи . . .
– Я понял,- сказал Герд.- Я теперь не один.
Бледная Кикимора, плача, тащила его …
Первым добежал брат Гупий. Подергал железные ворота амбара – заперто. Ударил палкой.
– Здесь они!
Створки скрипнули. Вытерев брюхом землю, из-под них выбрались два волка – матерый с широкой грудью и второй поменьше – волчица.
Брат Гупий уронил палку.
– Свят, свят, свят …
Матерый ощерился, показав частокол диких зубов, и оба волка ринулись через дорогу, в кусты на краю канавы, а потом дальше – в поле.
Разевая рты, подбежали трое с винтовками.
– Где?
– Превратились,- стуча зубами, ответил брат Гупий,- Пресвятая богородица, спаси и помилуй! . . Превратились в волков – оборотни . . .
Главный, у которого на плечах было нашито по три серебряных креста, вскинул винтовку. Волки бежали через поле, почти сливаясь с серой, сырой травой. Вожак, оглядывался. Главный, ведя дулом, выстрелил, опережая матерого. Потом застыл на две секунды, щуря глаза.
– Ох ты, видение дьявольское,- мелко крестясь, пробормотал брат Гупий. Подбегали потные и яростные люди.- Ну как ты – попал?
Главный сощурился еще больше и вдруг в сердцах хватил прикладом о землю.
– Промазал, так его и так!- с сожалением сказал он.
Было видно, как волк и волчица, невредимые/ серой тенью проскользнув по краю поля, нырнули в овраг.
Т елефон для глухих
Танки вошли в город на рассвете. Оранжевое солнце уже вынырнуло из сельвы. Длинные лучи его, встрепенув пронзительных попугаев, желточными полосами легли на выпуклую и пустынную поверхность шоссе. Сержант пропускного пункта, цокая каблуками, лениво бродил по этим полосам, оставляя в неподвижном воздухе переливающиеся облака сигаретного дыма, когда в недрах сельвы, во влажной и сумрачной сердцевине его, там, где из хаоса первобытных корней коричневым куполом, как яйцо ископаемой птицы, взметнулась к тающим утренним звездам силиконовая, гладкая и блестящая громада Оракула, возник ровный гул моторов – взбух, перекрыв птичий гвалт", покатился вперед: с треском опрокидывая пышные верхушки гевей, окутываясь бензиновым чадом, на шоссе выкарабкалась квадратная бронированная машина – осеклась, подрагивая горячим телом, и, как палец, уставила короткое дуло прямо на серый, игрушечный, пластмассовый домик пограничной охраны.
Люк откинулся, и из него по пояс высунулся человек в черном офицерском мундире. Стащил толстый шлем с наушниками, сгибом локтя утер взмокшее лицо.
– Эй, там – полегче!- оторопело крикнул сержант, глядя на смятый шлагбаум.