— Именно поэтому я и настаиваю на том, чтобы это сделали лично вы. Не вижу ни малейших оснований привлекать к этому посыльных. У них достаточно своих хлопот. Кроме того, раз уж вы туда пойдете, пожалуйста, передайте мистеру Эдельману привет от меня и напомните о необходимости полностью соблюдать инструкции секретариата о передаче секретных документов. Кстати, захватите с собой вот эту копию, надеюсь, она поможет вам не забыть самое главное.
Кодовая аббревиатура А-14 означала научно-исследовательский отдел, который состоял только из самого мистера Эдельмана, по сравнению с другими сотрудниками находившегося в привилегированном положении. Хотя прибыл он сюда намного позже всех остальных, ему немедленно выделили отдельное помещение, одно из самых больших и уединенных, где он, практически не показываясь на людях, проводил день за днем в клубах табачного дыма, чем невольно вызывал нездоровый интерес окружающих. Личной секретарши у него не было, и кроме того — что всех не на шутку удивляло, — он никогда не обращался к девушкам из машинописного бюро с поручениями. О его рабочей деятельности было известно лишь то, что сначала в его кабинет направлялся бесконечный поток досье, а потом оттуда следовал не менее бесконечный поток подробнейших рукописных указаний. Особый шарм престижному положению мистера Эдельмана придавал тот факт, что все эти подробные распоряжения, как показал неофициальный перекрестный допрос посыльных, доставлялись от А-14 непосредственно старшему инспектору. Ни больше ни меньше! Что с ними происходило дальше, никто не имел понятия. Даже отделение маркетинга и экспорта, которое участвовало во всех без исключения делах управления, и то знало о судьбе этих распоряжений не более, чем все остальные. Правда, шепотом поговаривали: решения по ним на своих ежемесячных заседаниях принимал Специальный комитет правительства по оборонной политике, но говорить об этом вслух, особенно с какой-либо долей уверенности, рядовым сотрудникам было просто не положено.
Так или иначе, но одно было ясно: мистер Эдельман — трудяга, работает от зари до зари, никто за ним не следит, не проверяет… если, конечно, сам старший инспектор только ему одному известным способом не имеет возможности следить за тем, чем он занимается в рабочее время… Более того, не будучи полностью удовлетворен реальным объемом ежедневно приносимых ему посыльными документов, мистер Эдельман, как поговаривали, время от времени любил непринужденно расхаживать по отделам и то тут, то там лично забирать по каким-то никому не ведомым поводам — не исключено, что по совету самого старшего инспектора, — любые требуемые ему бумаги. Впрочем, против этого никто не возражал — у каждого на столах было столько текущих бумаг, что избавиться хоть от одной из них считалось просто Богом ниспосланным благом не говоря уж о том, что бумага могла вернуться (теоретически, конечно), обогащенная подробнейшими инструкциями полулегендарного мистера Эдельмана! Увы, эта мечта никогда так и не воплотилась в жизнь… Самые бдительные, само собой разумеется, научились как-то подстраховывать себя, тщательно заполняя по крайней мере один из дюжины бланков, которые Система специально предусмотрела именно для такого контингента государственных служащих. Проблема возникла только с мисс Дэнвил, которая, как оказалось, отнеслась ко всему этому не менее легкомысленно, чем и мистер Эдельман.