Помощь Пирогова молодым ученым была многосторонней.
Он помогал им практически. Например, Мечникову. Мечников жил на острове Гельголанд, изучал морских животных. Он приехал за границу на свой счет. Ему необходимо было продолжать работу, но деньги кончались. Пирогов нашел занятия Мечникова перспективными и выхлопотал ему стипендию.
Пирогов увлекал молодых непреходящей страстью к учению, к поиску. Николай Осипович Ковалевский, будущий известный физиолог, ректор Казанского университета, вспоминал: «Юношеской горячностью к приобретению знаний он просто заражал нас».
Наконец, Пирогов как личность благотворно влиял на молодых. «Это наш патриарх, — писал один из воспитанников профессорского института. — Я еще не видывал человека столь человечного: так он прост и вместе глубок. Удивительнее всего, как человек таких лет и чинов мог сохраниться во всей чистоте, и притом у нас на Руси, пережившей целое николаевское царствование».
Заграничная командировка 1862—1866 годов меняет представление о школе Пирогова. Сам Пирогов говорил своим подопечным: «При научных занятиях метод и направление — вот главное». Он хотел помочь каждому найти метод и направление, учил их учиться. В этом ему не могли помешать профессиональные рамки. Тридцать молодых русских талантов разных специальностей стали учениками Пирогова. Школа Пирогова вышла за пределы русской хирургии и даже медицины. Ее классы равно успешно посещали физиолог Ковалевский, физиолог и фармаколог Догель, гистолог Бабухин и биолог Мечников, химик Вериго, историк литературы Александр Веселовский, филолог Потебня. Рядом с этими людьми Пирогов был счастлив. Он отдавал себя будущему.
За границей Пирогов-хирург исцелил самого, пожалуй, замечательного своего пациента — Джузеппе Гарибальди.
Гарибальди был ранен в бою под Аспромонте в августе 1862 года. Ранен и арестован, заточен в крепость. Шквал протестов заставил короля помиловать раненого героя. Его отправили для лечения в Специю. В сырой Специи выздороветь было трудно.
Гарибальди был ранен в ногу. Итальянские, английские, французские врачи собирались у его постели, решали: осталась ли в ране пуля, нужна ли ампутация? В иные дни полтора-два десятка медиков одновременно склонялись над раною, каждый норовил потрогать ее, исследовать пальцем, зондом. Гарибальди имел все основания разувериться в медицине: два месяца хирурги не могли ответить на один вопрос: где пуля? Об ампутации Гарибальди не хотел слышать.
Пирогов отправился в Специю не по приглашению итальянских врачей. Его послали туда русские студенты, жившие за границей. Молодая Россия волновалась за жизнь героя Италии. Решение направить Пирогова к Гарибальди было принято на чрезвычайной студенческой сходке. Не приглашен, а послан. Большая разница. Пирогов поехал к Гарибальди не как частный консультант, а как представитель России развивающейся.