Хотел сказать ему грубость, но не стал и пошел следом за Федькой.
В конторке было тепло, даже жарко, и я, так до сих пор толком не согревшийся, мгновенно сомлел, аж в сон потянуло. Но зато так хорошо стало, что словами не описать, я сразу к теплой печке придвинулся и спину грел. Затем, подумав, вытащил из противогазной сумки брошюрку Милославского и поискал в глоссарии, кто же за нами гонялся там, в Порфирьевске? Оказалось, что некие «гончие», отличающиеся свирепостью, скоростью и невероятными прыжками, что и демонстрировали. А заодно нашлась разгдака ускорения их вожака: «Стая способна обмениваться энергией, усиливая вожака и наиболее сильных хищников за счет слабых, давая возможность догнать, например, людей в машине»
Радовало то, что случаи появления «гончих» в городе можно было по пальцам одной руки пересчитать, чаще всего их замечали на границах областей Тьмы.
Рома заполнял какие-то бланки, уточнял данные, которые исправно выкладывал ему Федька, старательно вводя в заблуждение по поводу расположения склада, перекладывал копирки, сверялся с какими-то книжками – работал, в общем.
– Во сколько приблизительно оцените? – спросил Федька лениво, когда тот отложил, наконец, свою писанину и дал нам расписаться в акте приемки-передачи.
– Десять-двенадцать, если навскидку, – сказал тот и кивнул головой в сторону гаража: – Тут важно, что Свистунов скажет, вторая подпись в акте у него.
Посмотрел он при этом так выразительно, что я понял две вещи сразу – Рома опасается быть подслушанным, и у них с этим самым Свистуновым здесь неплохая кормушка. Сколько Рома получает? Как мы, рублей триста в месяц? И то хорошо, может и меньше, а с двенадцати тысяч они на двоих двенадцать сотен сшибут – неплохо, жить можно. И в общем не так уж терзает городской бюджет, у любого оценщика всегда «вилка» есть – этому по минимуму оценил, а этому по максимуму. Сказал десять-двенадцать – значит будет двенадцать, а нам на руки одиннадцать – всем сплошная выгода. Ничто не ново под Луной, и даже в этом, худшем из миров.
«Тазик» мерно молотил двигателем на улице, и Рома, обратив внимание, спросил:
– Себе взял или на продажу?
– А что? – поинтересовался я на всякий случай.
– Да если на продажу, то покупателя найти могу, – пожал он плечами с деланным равнодушием. – За нормальные деньги.
Почему-то по выражению его лица мне показалось, что сам Рома и намерен выступить за таинственного покупателя, больно уж маслеными глазками он на «швиммваген» все время поглядывал. Приносит ему доход работа, наверное, позволяет себе… А что, машинка с виду скромная, вроде как страсть к откатам в глаза бросаться не должны.