– Эта половина шкафа твоя, а вот эта – моя, – решительно сказала Настя, разделив сферы влияния. – И на мою половину не лезь.
– Как скажешь, – засмеялся я. – У меня вещей и на четверть шкафа не наберется.
– Это пока, потом обрастешь, – сказал она, вывешивая на плечики халат. – Никуда от этого не денешься, все равно то одно надо, то другое… Я тоже поначалу даже лишний свитер купить боялась, все думала, что начну покупать – и себя к этому миру привяжу, вроде как сама откажусь заметить возможность уйти обратно, если такая будет. А потом… ну сам видишь.
Пока она выкладывала вещи из сумки, все выглядело как-то привычно, быт есть быт, а вот когда сняла ремень с кобурой и вытащив из нее «парабеллум», проверила патронник и положила пистолет на тумбочку – все вернулось на свои места, вспомнилось, где мы есть. Я усмехнулся и положил рядом кобуру с наганом. Вот так, символично, вместо обручальных колец.
Чай был, но к чаю ничего не запасли. Не сообразил, что с утра тоже что-нибудь не помешало бы, булочки или, для примера, свежие круассаны. Шучу. Ну да ладно, в домашнем хозяйстве я всегда умел лопухнуться ловко и без всяких усилий, в любом случае я тут теперь не один и ответственность делится.
– Давай ты первый в душ, – сказала она. – Я за тобой.
– Ага.
Сунулся в ванную и сообразил, что раздеться здесь может только очень ловкий человек, не заехав при этом локтем в зеркало и не обвалив раковину. Раздеваться же в комнате тоже не хотелось, как то оно… не того, рано пока так делать. Настя поняла мои затруднения, сказав:
– Раздевайся в комнате, я отвернусь.
– Спасибо.
Колонка работала достойно, вода была чуть ли не кипяток, пришлось здорово привернуть поток горячей в пользу холодной, добившись приемлемой температуры. Поплескался в свое удовольствие, вспомнив, как стучал зубами, мокрый, сидя за рулем «шнауцера», и сейчас изгоняя из тела даже воспоминания о том холоде. Думал побриться, но не вышло – света в ванной не было, а коптилку не зажечь – мокро все, уронить проще простого. Придется с утра, как-то приспособившись.
Выбрался, обернувшись полотенцем, вытирая волосы на ходу. Настя вскочила, сказала:
– Тоже отвернись, будь другом.
Потом она тоже долго плескалась, затем выбежала, шлепая босыми ногами по полу, в запахнутом халате, и задула лампу, погрузив комнату в темноту. Скрипнула, прогнувшись, кровать рядом со мной, взлетело одеяло, и я обнял, наконец, чуть не задохнувшись от желания, гибкое нежное тело, сильное и податливое. Теплые нежные губы прижались к моим, впились поцелуем, и я сказал, наконец, то, что так хотелось сказать вслух: