В Горсвете было по обыкновению оживленно, выходные на нем внешне никак не отразились.
– Вов, эта, в общем давай на свою совещанку, а я пока в караулку зайду с мужиками язык почесать, – сказал Федя. – В ту, в какой мы дежурили, так что туда и заходи. Потом надо из оружейки стволы взять, без них за город ездить нельзя.
– Лады, – кивнул я, и пройдя через отстойник, направился по гулкому коридору к лестнице.
В ПБУ было людно, шумно, трезвонили телефоны, на висящих на стене картах красовалась целая россыпь разноцветных флажков. Антонов увидел меня, узнал, сказал, пожав руку:
– Давай, присаживайся, начинаем уже, всех ждать не будем.
Добрая треть зала, предназначенная, видимо, как раз для совещаний и массовой накрутки хвоста, была занята самыми обычными, крашенными в зеленый и бурый цвет ученическими партами с откидными крышками и высохшими чернильницами посередине столешницы, как раз между двумя желобками для карандашей и ручек. За ними сидело не меньше десятка человек, явно пришедших на эту самую летучку. Знал я там только Власова, к которому и подсел.
– Привет, – сказал он мне протягивая руку. – Как вчера отметили?
– Нормально, без жертв и разрушений, – ответил я и укорил попутно: – Мог бы и заглянуть, кстати, раз мимо шел.
– Да торопился, самого в хинкальной ребята ждали, день рождения отмечали, – отмазался он. – Успеем еще.
– Кстати, мне Паша сказал, что у тебя брошюрки есть по объектам охоты. Но ты их зажал, – укорил я его. – Совесть есть, командир?
– Держи, – он полез в командирскую сумку, висящую на боку, вытащил оттуда кое-как отпечатанную на ротапринте серую тонкую брошюрку, протянул мне. – Почитай на досуге, и вправду полезно.
Дверь в ПБУ открылась, и еще двое, поздоровавшись со всеми сразу, зашли в помещение и сразу уселись за парты у самой стены, на «Камчатке» вроде как.
– Так, внимание, – заговорил Антонов. – Значит так, кого не оповестили о теме совещания: твари развиваются, появились новые способности. Это и будем обсуждать. Вопросы по теме? Нет? Тогда все слушают. Дмитрий Витальевич, прошу вас.
Дмитрий Витальевич оказался мужиком годам к пятидесяти, невысоким, сутуловатым, с бритой наголо головой и мощной жилистой шеей. Да и вообще пристальный взгляд на него позволял предположить, что несмотря на общую неказистость, дяденька этот крепкий как стальной трос. Приходилось таких встречать.
– Так, товарищи! – обратился он к слушателям. – Основное – твари стали лазить по стенам и потолку. В этом замечены и «пионеры», и мартыхаи, сегодня ночью был вызов на хмыря, на Микояна, и того сшибли со стены дома. Похоже, что он прикидывал, как просочиться через решетку.