5
Родители Виктории жили в этом городе, так что они с Алексеем Михайловичем оказались как бы земляками. Как бы - поскольку город он не считал родным. В нем не было могил его предков, и семя его не проросло на здешней почве. Во всяком случае в законном браке не проросло. Если оно и пало на чью-то хорошо удобренную почву, то без его ведома. Следовательно, ничто, кроме двух лет работы и оставленной жены, с местностью, исчезающей за окном вновь тронувшейся электрички, его не связывало. Однако и такой хилой, почти не существующей связи хватило для того, чтобы начать разговор с Викторией, когда она вошла и села на свободное место напротив, усадив рядом девочку лет девяти - дочь.
Даже и удачно, что его отношение к городу было именно таким, - если бы он был его уроженцем, то и говорить было бы не о чем: он тут родился, она родилась - на редкость богатая тема для беседы, правда? И оба уткнулись бы в свое - она в газету, он в книгу, и забыли бы друг о друге еще до того, как дошли от электрички до автобусной остановки.
Но поскольку он не родился в этом городе и давно покинул его, чтобы не возвращаться никогда, в нем жил тайный интерес к оставленному месту. Так мужчина, давно расставшийся с любимой женщиной и излечившийся от прежней страсти, не хочет снова встречаться с ней, чтобы не разочароваться в ней нынешней, а заодно - и в том, что их когда-то связывало, но втайне, издали, интересуется ею, расспрашивает как бы мимоходом ее подруг, проявляет интерес к тем книгам или фильмам, которые могли бы ее заинтересовать (ей бы понравилось... или наоборот: нет, она бы этого не приняла, это не в ее вкусе), даже читает гороскопы для ее знака Зодиака - понимает, насколько это глупо, но все равно читает.
Об этом он и говорит с незнакомкой - не о любимой женщине и не о гороскопах, а о городе, который не успел, к сожалению, узнать по-настоящему за два коротких года, о том, что работал в той самой многотиражке, которую она проглядывает, сидя напротив него в электричке.
- ...Нет, довольно давно, уже тринадцать лет прошло, вряд ли тогда вы стали бы читать мои статьи о повышении производительности труда или энтузиазме народных масс на коммунистическом субботнике, зато теперь я работаю в самой большой областной газете: вот тут у меня случайно пара номеров с моей статьей на темы морали... не читали? Жаль. Был большой отклик, письма читателей и все такое... Даже премию за нее получил. Нет, не Пулитцеровскую - Союза журналистов, но тоже неплохо для начала...
- Для начала?
- Да, конечно, а как же иначе, в тридцать восемь еще рано думать о конце карьеры, не правда ли?