— Да так, — сквозь зубы сказал Митя, едва сдерживая себя, чтобы не наброситься на дворника с кулаками и не расквасить его довольную рожу, — мимо проходил, должок решил забрать.
— Должо-ок? — прищурился дворник, а девка расхохоталась, явив миру отсутствие одного из передних зубов.
— Да, — с достоинством повторил юноша. — Ботинки мои. Что, забыл? А мне они понадобились.
— Вали ты отсюда, блаародие! — Дворник сделал широкий шаг вперед, и Митенька призвал на помощь все внутренние силы, чтобы остаться на месте, не отступить, выдержать взгляд. — Все равно у меня их больше нет. Продал я их, малы оказались.
— Ничего страшного. — Митя сам удивлялся собственному спокойному голосу. — Раз продал мои ботинки, отдавай тогда свои.
Ему вдруг стало жаль, что Хунсаг его не видит. Наставник был бы доволен.
— Ты совсем спятил, Савицкий? — Глаза дворника словно застила красная пелена, в тот момент он стал похож на быка, которого раздразнили дети.
Дальше все было как в тумане. Дворник шагнул вперед, занес над Митиной головой свой тренированный в уличных драках кулак, и мальчик, чья макушка едва доставала до его подбородка, чьи руки чаще перелистывали страницы книг, чем занимались хоть каким-то физическим трудом, вдруг ребром ладони резко ударил Никодима по шее. Никогда в жизни он не обучался искусству боя, у него не было ни стратегии, ни опыта, нужное движение пришло словно извне. Митя ударил и отступил, его сердце колотилось, «убьет, убьет…» — думал он.
И вдруг глаза Никодима как будто прояснились — сначала в них появилось удивление, потом — что-то, напоминающее досаду, а потом все залила пустота. Широко расставив руки, мужик повалился на спину, да так и остался лежать, уперев невидящий взгляд в серые облака.
— Убил, убиииииил! — заголосила девка в чужом платье.
И тогда Митенька бросился бежать, не разбирая дороги. Навстречу попадались какие-то люди, и кто-то попытался ухватить его за плечо, но юноша даже не замедлил шаг, и от него отстали. Через какое-то время он свернул в темный переулок, рухнул на четвереньки, споткнувшись, и его долго рвало желчью.
Наконец приплелся Митя к знакомому флигельку и вдруг подумал: «А ботинки-то я так и не забрал, и как теперь доказать Хунсагу, что я победил? Что преодолел себя, пересилил?»
Не без опаски он постучал в хлипкую дверь, что было вежливой формальностью, поскольку замка все равно у них не водилось. Никто не ответил, однако в комнате горел свет.
Митенька осторожно потянул дверь на себя. Своего наставника мальчик увидел сразу — тот лежал лицом вниз на софе, ноги его были укутаны кое-где порванным одеялом, и, похоже, Хунсаг находился в глубоком сне, что было странно — ведь он никогда не спал днем. Ему вообще хватало трех-четырех часов сна. Спустя какое-то время и Митя должен был научиться полноценно отдыхать за такой незначительный промежуток времени.