Лорд Абердин подал в отставку, и королева послала за лордом Дерби, который, однако, не смог сформировать правительство. Тогда она послала за лордом Джоном Расселом.
Лорд Джон Рассел сразу же покачал головой.
— Ваше Величество, — сказал он, — придется этим заняться Пальмерстону.
— Нет! — вскричала королева. — Только не… ему!
Лорд Джон пожал плечами.
— Публику устроит только лорд Пальмерстон.
Она отпустила лорда Рассела и пошла к Альберту, сообщила ему, что сказал Рассел. Альберт устало покачал головой.
— Альберт, мы могли бы проявить твердость. Мы можем выстоять.
— Могли бы, — сказал Альберт, — но не должны.
— Альберт, я же королева.
— Да, любовь моя, вы королева, однако монархи правят по воле народа, как обнаружила недавно французская королевская семья. Страна доведена до отчаяния, война складывается неудачно, и народу нужен Пальмерстон.
— Люди ничего не понимают. Он ведь уже стар. Мне кажется, он пользуется косметикой, подкрашивает лицо. Ему семьдесят один год, он вел бурную жизнь.
— Дело не только в том, что его требуют англичане. Вся Европа его боится. Если бы он взял все в свои руки, о нас тут же изменилось бы мнение, и это непременно отразилось бы на ходе войны.
— Альберт, и вы тоже!..
— Как и вы, моя дорогая. Дело слишком важное, чтобы давать волю личным симпатиям и антипатиям. Ни вы, ни я не можем ни любить этого человека, ни восхищаться им, но люди считают, что он единственный, кто приведет страну к победе.
Королева поняла, что у нее нет выбора. Она смирилась и послала за Пальмерстоном. Он прибыл, как всегда развязный, самодовольный, прекрасно сознавая, почему он здесь и чего ей стоило пригласить его сюда.
— Лорд Пальмерстон, я вызвала вас, чтобы попросить, если это возможно, сформировать правительство.
Пальмерстон был чересчур самоуверен.
— Я всегда к вашим услугам, мэм, — отвечал он. — Я мог бы предпринять подобную попытку с весьма неплохой надеждой на успех. Считайте, что у вас уже есть кабинет, который получит доверие парламента и будет успешно вести государственные дела в теперешной кризисной обстановке.
Новость стала достоянием общества. Ее выкрикивали мальчишки-газетчики, люди на улицах спрашивали друг у друга: «Вы слыхали?»
Молва все ширилась: «Пальмерстон у власти. Значит, война скоро закончится».
Люди оказались правы: Пальмерстон и был тем человеком, который нужен. К концу года начались переговоры о прекращении войны и назначена конференция в Вене. Она, правда, ничего не дала, однако перемены с приходом к власти Пальмерстона были очевидны для всех. Война продолжалась, но прежнего уныния уже не было. Карикатуры изображали Пальмерстона в виде задорного мальчишки с метлой. Подпись гласила: «Такой грязи я еще не видел ни в одном доме». Многие приветствовали Пальмерстона. Недовольство выражали только люди вроде Бенджамина Дизраэли, который сам метил в премьеры. Он называл Пальмерстона шарлатаном, «старым размалеванным клоуном, глухим, слепым, со вставными зубами», которые он вот-вот потеряет. Он, мол, и «в лучшие-то его времена был имбирным элем, а не шампанским, а сейчас и тем более». Однако болтовня ревнивых политиканов никого не интересовала: народ хотел, чтобы война поскорее закончилась.