Милая маленькая Виктория! Ею нужно руководить, а кто может это сделать лучше, чем ее муж! Вокруг придворных королевы нередко возникали скандалы. Он слышал и читал отчеты о злополучном деле Флоры Гастингс. Королева вела в нем себя необдуманно и совершенно неправильно, и он был убежден, что ее действия направлялись баронессой Лецен. Но он, конечно, избавит королеву от повторения подобных ошибок. К сожалению, Виктория слишком уж снисходительна. Добрая душа, она не видит зла в других.
Первое, что он сделает, так это постарается поднять моральный уровень при дворе. Альберт был просто поражен, и поражен неприятно, когда увидел список подружек невесты.
Одна из них была дочерью леди Джерси, любовницы короля Георга IV во времена его регентства. Можно ли позволять дочери женщины со столь дурной славой выступать в роли подружки королевы? Когда Альберт спросил об этом Викторию, она ответила, что будущая подружка всего лишь дочь, а не сама леди Джерси; Альберт, однако, полагал, что и для дочери такой аморальной матери слишком много чести присутствовать на их свадьбе.
Виктория же отстаивала свою правоту, ссылаясь на некую леди. А ей очень нравилась эта женщина, и потому она писала:
«…только она чересчур строга и требовательна, слишком сурова по отношению к другим, что ей никто не может простить; по моему мнению, нужно быть более терпимым к людям, и я всегда думаю, что не получи мы такого воспитания и не имей мы о себе такой заботы, к нам тоже было бы немало претензий… Быть суровым очень опасно…»
Вот так так! С моралью она явно не в ладах. Вот ее-то и не сумели воспитать, иначе бы она не дорожила своей гувернанткой больше, чем родной матерью. Да жизнь в качестве королевского мужа у него будет нелегкой — если только он не займет твердую позицию. Очень многое будет зависеть и от самой Виктории: в личном общении с ним она была нежной и ласковой, а в ее письмах он уже начал улавливать повелительные нотки.
Его опасения подтвердились, когда он получил ее ответ на свое письмо, в котором он строил планы проведения медового месяца. Он-то думал, что они пробудут две-три недели одни, подальше от лорда Мельбурна и баронессы Лецен с их влиянием на нее. За это время он успел бы окончательно покорить ее сердце, и она сама стала бы с готовностью следовать его советам, чего любой немецкий муж всегда ожидает от своей жены. Он опасался, что в Англии ему встретится много такого, чего он не одобрял. Ему нужно провести эти недели в Виндзоре с ней одной.
Возможно, ее отношение к этому его предложению было гораздо серьезней, чем к любым другим, когда решение диктовали ее министры или оппозиция, ибо на этот раз оно было ее собственным и выражено, на его взгляд, повелительным тоном. А может, если он не ошибался, еще и покровительственным?