— Что такое?
Бетани досадливо тряхнула головой, ища нужные слова и понимая, что старания ее напрасны. Вот уже почти два года она соблюдала целомудрие, с тех самых пор как рассталась с Хью. А Хью ухаживал за ней терпеливо и настойчиво… едва ли не молился на следы ее туфелек! Но даже тогда Бетани не испытывала ничего подобного.
— Не знаю, вспомню ли, как… — пролепетала она.
— Я — хороший учитель, — рассмеялся Герберт.
— Вот уж не сомневаюсь.
А Герберт уже осторожно потянул вниз застежку ее молнии.
— Хочешь, я тебя раздену? — прошептал он. — Или сама?
Бетани тут же впала в панику. Нет, невинной девицей она не была, но и любовников у нее числилось не так уж много… По правде говоря, один только Хью.
— Раздень, — прошептала она, уткнувшись в плечо Герберта.
Перемена в поведении Бетани поставила его в тупик. То возбуждена и горит огнем, а в следующее мгновение мило смущается. Отчего?
Явно не потому, что девственна. Так почему же? Потому что на него работает? Потому что они видятся каждый день? Может, она подумала о возвращении в офис? Герберт закусил губу, понимая, что ведет себя безрассудно, но платье уже соскользнуло на пол и зеленой волною легло у ее ног. Идти на попятный было поздно.
— Дай мне полюбоваться на тебя, — с трудом выговорил он.
Бетани замерла перед ним, сознавая, что выглядит, мягко говоря, по-дурацки. Ее нижнее белье вряд ли можно было назвать сексуальным… Но постельные сцены в их план не входили.
Однако почему-то под восторженным взглядом Герберта все это разом утратило значение.
— Ноги у меня тощие, — неуверенно пожаловалась Бетани.
— Ну почему ты вечно себя недооцениваешь?
Герберт опустился перед нею на колени, обхватил рукою тонкую лодыжку, ласково провел большим пальцем вверх, и Бетани восторженно вскрикнула. И с какой стати я когда-то считал, будто секретарша носит брюки, чтобы скрыть кривые ноги, удивился Герберт.
— Более красивых и стройных ног я в жизни своей не видел!
— Правда?
— Ммм…
А большой палец целеустремленно двигался все выше, по плавному изгибу икры. Вот он скользнул под коленку, ненадолго задержался там, легонько пощекотал нежную кожу, а затем двинулся вверх по бедру. Медленно-медленно, так что Бетани изнывала от нетерпения…
— Ох, Герберт!
— Ох, Бетани! — поддразнил он, осторожно стягивая трусики вниз и целуя пушистый темный треугольничек у основания бедер.
От ласки столь интимной Бетани затрепетала всем телом.
— Нравится? — хрипло проговорил Герберт.
— Чересчур нравится! — простонала она.
— Разве ты не знаешь, что хорошего чересчур много не бывает, — уточнил Герберт.