— Интересно, что же такого я, по-твоему, извлекаю из твоего предложения?
Он ухмыльнулся.
— Деньги, роскошную жизнь, отсутствие необходимости учить уму-разуму малолетних мамаш-одиночек, но главное — ты приобретаешь замечательный, ни с чем не сравнимый секс!
— С тобой? — буркнула Джини.
— Именно! — произнес Сид с многозначительностью, которая стала понятна в следующую минуту, когда он добавил: — Я даю тебе возможность сравнить моего отца и меня. Мой отец был твоим любовником, теперь ты узнаешь в подобном качестве меня. По-моему, это благородно с моей стороны — дать тебе такую возможность!
Ироничная торжественность тона Сида покоробила Джини.
— Понимаю, ты находишься в плену фантазий, навеянных рассказами твоего отца, — с дрожью в голосе произнесла она. — Оправдываться не стану, скажу лишь, что не заслуживаю подобного… неуважения.
Сид так и покатился со смеху.
— Ох, не могу! — восклицал он в перерывах между приступами хохота. — Уморила! Жаль, что этого никто не слышал!
Джини хмуро наблюдала за ним, спрашивая себя, что она такого смешного сказала. Через минуту она получила объяснение.
— Золотце, мне ведь незачем тебя уважать! Напротив, уважение будет только помехой тому, что я собираюсь делать с тобой в постели! Так что в этом смысле ты заблуждаешься.
Она вспыхнула, заалела как маков цвет, но все-таки заставила себя сохранить хотя бы внешнее спокойствие.
— Ты циничен.
К ее удивлению, Сид кивнул.
— Верно, я циничен. Советую тебе учитывать это при общении со мной. Так ты избегнешь ненужных иллюзий. И не станешь ждать от меня нежных слов в дополнение к просьбе раздвинуть ноги.
Это был уже не цинизм, а откровенная грубость. Джини не выдержала.
— Кто тебе дал право так разговаривать со мной?! — срывающимся голосом воскликнула она, вскакивая с кресла.
На Сида ее порыв не произвел ни малейшего впечатления.
— Тише, дорогая. Не спугни удачу. Ведь это твой последний шанс уладить дело миром. Почему бы тебе не заключить со мной сделку? Ты красива, так используй это!
Он неспешно оглядел рассыпанные по плечам волосы Джини, грудь, тонкую талию, стройные бедра и красивые длинные ноги. А она стояла красная как вареный омар, всем своим естеством ощущая натиск охватившего Сида желания. Оно словно растекалось по ее коже, обжигая даже сквозь одежду.
Хуже всего было то, что к Джини вернулись все те чувства, которые она так старательно изживала. А она-то думала, что больше никогда не испытает чего-либо подобного! Но нет, знакомые по прежним временам ощущения были тут как тут — чувственный трепет и все такое.